Зеленые тени, Белый Кит

– Ты же мог нас предупредить, что состязания не будет! – грозно посмотрел Тималти.

– Каким образом? Пение овладело мною как божественный недуг. Та ее финальная песня, «Прекрасный остров Иннишфри», скажи, Кланнери?

– Что еще она пела? – спросил Фогарти.

– Что еще она пела?! – возопил Тималти. – Мы только что лишились из-за него половины дневного заработка, а тебя интересует, что еще она там пела! Черт!

– Деньги, конечно, заставляют Землю вращаться, – согласился сидевший в кресле Дун, – зато музыка уменьшает трение.

– Что здесь происходит? – раздался чей-то голос сверху.

С балкона, попыхивая сигаретой, свесился человек.

– Вы чего шумите?

– Это киномеханик, – прошептал Тималти и громко сказал: – Привет, дружище Фил! Это же мы. Команда! У нас тут небольшая проблема, Фил, этическая, если не сказать – эстетическая. Мы вот подумали, а что, если ты еще раз прокрутишь нам гимн?

– Еще раз?

Послышался ропот выигравших, началась толкотня.

– Мудрая мысль, – сказал Дун.

– Угу, – съехидничал Тималти. – А то непреодолимая сила сковала Дуна по рукам и ногам.

– Заезженная лента тысяча девятьсот тридцать седьмого года вдавила его в кресло, – сказал Фогарти.

– Если все честь по чести… – Тут Тималти возвел свой просветленный взгляд к небесам. – Фил, старина, а последний ролик фильма с Диной Дурбин еще у тебя?

– Ну не в женском же туалете, – ответил Фил, не расставаясь с сигаретой.

– Каков остряк! Фил, может, прокрутишь нам «конец фильма»?

– Вы все этого хотите? – прокричал Фил.

Наступил тягостный момент нерешительности. Но уже сама идея повторного забега была слишком заманчива, чтобы от нее отказаться, хотя на кону стояли уже выигранные деньги. Все неубедительно закивали.

– Тогда я тоже с вами, – крикнул сверху киномеханик. – Ставлю шиллинг на Хулихана!

Выигравшие засмеялись и заулюлюкали в предвкушении новой удачи. Хулихан картинно помахал рукой. Проигравшие повернулись к своему бегуну.

– Слышишь, как над тобой издеваются, Дун! Парень, очнись!

– Только она запоет, заткни уши!

– По местам стоять! – Тималти протискивался сквозь толпу.

– А как же без зрителей, – сказал Хулихан. – Без них нет препятствий, нет истинного соревнования.

– А что, – Снелл-Оркни огляделся, – пусть все мы и будем зрителями.

– Снелл-Оркни, – сказал Тималти, – вы – гений!

Все просияли и расселись по креслам.

– Можно сделать еще лучше, – заявил Тималти, – почему бы нам не разбиться на команды! Дун и Хулихан. конечно, главные, но за каждого болельщика Дуна или Хулихана, который выберется из зала до гимна, начисляется дополнительное очко. Идет?

– Идет! – закричали все.

– Извините, – сказал я. – Кто судья на улице?

Все посмотрели на меня.

– А-а, – сказал Тималти. – Нолан – на выход!

И Нолан, чертыхаясь, поплелся по проходу.

Фил высунулся из аппаратной:

– Эй, вы, олухи, там, внизу, готовы?

– А девица с гимном?

И свет погас.

Я оказался рядом с Дуном, который зашептал как в горячке:

– Растолкай меня, не давай красотам оторвать меня от реальности, хорошо?

– Помолчи! – сказал кто-то. – Начинается таинство.

И действительно, то было таинство пения, творчества и жизни, если хотите. С экрана, отмеченного печатью времени, запела девушка.

– Не подведи нас, Дун, – прошептал я.

– Что? – ответил он. И кивнул с улыбкой на экран. – Ты только глянь, какая прелесть! Слышишь?

– Дун, у нас пари, – сказал я. – Приготовься.

– Ладно, – пробурчал он. – Дай размяться. А, черт, только не это!

– Что такое?

– Мне и в голову не приходило. Совсем отнялась. Правая нога. Пощупай. Нет, без толку. Омертвела!

– Онемела? – забеспокоился я.

– Онемела, омертвела, какая к черту разница. Мне крышка! Послушай, ты должен бежать вместо меня! Вот шарф и кепка!

– Твоя кепка?..

– Когда выиграешь, всем ее покажешь и мы расскажем, что ты побежал из-за моей дурацкой ноги!

Я натянул кепку и повязал шарф.

– Но как же так… – возмутился я.

– Ты справишься! Запомни: пока не появится «КОНЕЦ»! Песня почти допета. Ты в напряжении?

– А ты как думаешь!

– Побеждает слепая страсть, сынок. Лети очертя голову. Если кого-нибудь собьешь, не оглядывайся. На старт! – Дун поджал ноги, чтобы я смог выбраться. – Песня кончается. Они целуются…

– Конец фильма! – крикнул я.

И выскочил в проход.

Я несся вверх по уклону. «Первый! – подумал я. – Впереди никого! Дверь!»

Я толкнул дверь, и грянул гимн.

Влетаю в вестибюль. Самое страшное позади!

«Победил! – думал я. – Я стою, увенчанный кепкой и шарфом Дуна, словно лаврами триумфатора. Я принес выигрыш всей Команде!»

А кто пришел вторым, третьим, четвертым?

Я смотрел на дверь, пока она не захлопнулась.

Тут только я услышал крики из зала.

Боже мой! Сразу шестеро ломились не в ту дверь, кто-то споткнулся, упал. остальные – на него. А как еще объяснить, что я – первый и единственный? Там в эту секунду развернулась настоящая потасовка, обе команды вцепились друг в друга мертвой хваткой, кто стоя в полный рост. кто растянувшись на полу, в креслах и под креслами. Вот что там сейчас происходит!

Мне хотелось закричать: «Я победил!» – чтобы драка прекратилась.

Я отворил дверь.

Вперился в черную бездну зала, где все застыло в неподвижности.