Зеленый фронт (СИ)

  - Ладно, Лавр, поскулили немного и хватит! - вдруг, Верховный встрепенулся и отошел от окна. - Нам с тобой еще многое надо обсудить! Вот посмотри, что мне пришло на почту! - на стол упал крупный конверт из плотной бумаги. - Завалов объявился. Да, да, тот самый! Этот... в Ленинград сбежал... Пишет, что не мог оставаться в стороне! Вот ведь...! - Берия быстро пробегал глазами листок за листком, откладывая прочитанное в сторону. - За ни уже вылетели. Прочитал? Понимаешь о чем он говорит?

   Длинные вереницы слов, которые изредка перемешивались какими-то специфически терминами, через какое-то время начали сливаться в единую синею цепь. Это ощущение еще более усиливалось из-за крайне странного почерка — начало некоторых листков было написано крупным четким почерком с ярко выраженным наклоном налево, середина или конец других, наоборот, превращалось, в практически не читаемый ребус. Разноразмерные буквы начинали налезать друг на друга, где-то превращаясь в замысловатые закорючки и фигурки...

  - С письмом уже поработали наши ученые, - продолжил Сталин, видя затруднение наркома. - По их мнению, Лавр, этот Завалов настоящий гений. Он пишет о таких вещах, что я вновь и вновь начинаю вспоминать учебы в семинарии..., - Сталин медленно шел вокруг стола, приближаясь к второй коробке. - Что, товарищ Берия, не ожидал, что даже товарищ Сталин иногда думает о Боге?! - тяжелый взгляд прищуренных глаз был направлен прямо на него. - Понимаешь, Лавр, этот полунемец пишет, что мы можем выращивать людей, - руки наркома, сжимавшие последний листок с более или менее понятным почерком, дрогнули. - Как цветы в горшке... Это конечно, похоже на бред, но эксперты говорят, что он описал все очень правдоподобно, - его взгляд на какие-то доли секунды погас, но потом вновь вспыхнул еще ярче прежнего. - Знаешь, Лавр, когда я впервые увидел, что нам может дать этот … Лес... я обрадовался. Меня поразили потрясающие возможности — лечение болезней, ран, огромные урожаю зерна. Это все было просто невероятным подарком нашей стране в такой час! Но сейчас... я начинаю думать, что лучше бы этого ничего не было.

  - Почему Коба? - тихий голос заставил вздрогнуть уже самого вождя, неожиданно затолкнувшему на несколько минут. - Почему?

  - Они же нас растопчут, - Сталин уже не говорил, он шептал. - Едва они узнают, что есть у нас, то Гитлер станет для них лучшим другом, братом, отцом... Понимаешь?! Нас раздавят, как таракана, которого загнали в угол! Может... забыть обо всем этом? Нет человека и нет проблемы...

  Берия с силой провел по голове рукой, словно проверяя на месте ли она.

  - Поздно, Коба, уже слишком поздно, - он буквально физически ощущал, как у собеседника схватывает сердце. - Среди привлеченного персонала уже давно распространяются многочисленные слухи о нашем объекте. Пока это все на уровне домыслов: кто-то что-то видел, где-то слышал... Болтают о жутких опытах, которые наркомат проводит над арестованными... Надо что-то делать. Это только начало. С каждым днем эти домыслы будут принимать все более фантастическую форму. Им всем нужно что-то скормить, пока мы не будем готовы...

  - Опять про сочувствующих? - Сталин принял окончательно решение — идти до конца. - Маленков же съел и не поморщился. Остальные тоже поверят! Главное, как это все обставить.

  - Подумаем, товарищ Сталин, - закивал головой Берия, видя что разговор становиться все более конкретным. - Организуем слив сведений через наших агентов. Подберем пару товарищей из сочувствующих... Наградим орденами, в «Правде» появятся несколько статей о бывших соотечественниках, которые изъявили желание помощь своей бывшей родине.

   85

  Оккупированная территория. В 20 км. севернее п. Барановичи. Окружной лагерь для советских военнопленных Stalag 162 XI. Четкий квадрат стен из массивных бревен, опутанных тесными рядами колючей проволоки, ограничил довольно большой участок земли. В высоких, семиметровых вышек, прекрасно просматривалась вся территория лагеря — пара низких бараков, дома администрации и охраны, несколько припаркованных грузовиков... До леса было метров двести — двести пятьдесят, пробежать которые все равно не успеешь — пуля лети быстрее.

  - Блох травят, - прошептал высокий скелетоподобный красноармеец, кутаясь в рваную шинель. - Чистоту, падлы, любят! Обкурят какой-то дрянью, дыши потом.

  Остальные молчали. Изможденные землистые лица с потухшими глазами. Люди сидели прямо на земле, едва покрытой пожухлой прошлогодней травой.

  - Слышь, одноглазый, блох говорю травят? - дылда не унимался, тукая в бок своего соседа — невысокого бойца с повязкой на левом глазу. - Видишь дымок?!

  Тот поднял голову и уставился на барак здоровым глазом. Почти черной от въевшейся грязи он провел по подбородку и скривился.

  - Нет там ни каких блох, - харкнул он между ног. - Еще вчера исчезли..., - высокий недоуменно посмотрел на него, потом повернул голову в сторону барака. - Блохи, мухи... Повар вчера с охраной разговаривал. Говорит и мышей не стало... Хреново все это...