Зеленый фронт (СИ)

  Старика после этих слов будто подменили. Древний старичок, борода лопатой, ухмылявшийся и сыпавший шутками — прибаутками, куда-то исчез, а вместо него появился кто-то другой. На партизанского вожака глядел уже совершенно другой человек … или не человек.

  - Кто ты? - длинный костлявый палец словно лезвие ножа вытянулся в сторону летчика. - Как твое имя!

  Тот расправив плечи, хмуро произнес:

  - Подполковник Сталин, - трое из шести стоявших рядов замерли от удивления. - Василий Иосифович, командир 32-ого гвардейского истребительного авиаполка. - а через мгновение добавил, улыбнувшись. - Ну и что, похож?

  - Похож, - практически одновременно произнесли и проводник и сам Козлов.

  Через несколько часов отряд вновь встал на стоянку, а командир, забрав несколько человек с собой, отправился дальше в лес. Улучив минуту, когда и проводник и Василий Сталин вырвались вперед, Козлов чуть притормозил своего начштаба.

  - Понял теперь? - прошептал он, кивая в сторону идущего впереди летчика. - Не мог я ничего сказать. Понимаешь, не мог, - тот согласно кивнул. - Меня же в Москву вызывали после того самого рейда..., - Пантелеев вновь кивнул головой. - Сам товарищ Сталин попросил помочь, - в этот момент в его словах прозвучала ничем не прикрытая гордость — гордость за свой отряд, своих товарищей и за себя. - Говорил, что кроме нашего отряда здесь больше никого нет...

  - Думаю, готовиться большое наступление, - тоже зашептал Алексей, отталкивая от своего лица очередной куст орешника. - И сюда стягиваются все партизанские соединения. Понимаешь, какой кулак будет?!

  - Нет, Леха, - отрицательно качнул головой Василий Иванович. - Не наступление это. Здесь что-то другое..., - вдруг он шепотом выругался и остановился. - Какой же я дурак! - буркнул он. - Какое наступление, Алексей?! Ты же знаешь что здесь твориться последние месяцы. Да, немцы тут мрут как мухи... Радист говорит, немчура в открытую пятки смазывают. Понимаешь? Вон, смотри! - он рукой лихо очертил полукруг вокруг себя. - Да тут еще пара месяцев назад их было как блох на собаке. Гарнизон на гарнизоне! Да сечевиков целая туча... А сейчас все! Нет, никого!

  Кожанка летчика уже практически исчезла за деревьями, которые стали буквально врастать друг в друга.

  - Теперь товарищ Сталин сына сюда направил, - Козлов словно рассуждал вслух. - Это же переговоры! - Пантелеев, ставший начальников штаба по причине давней дружбы с командиром, звезд с неба не хватал, но очевидные вещи понимал прекрасно. - Похоже тут крупная шишка со стороны немцев будет...

  106

  - Ну чо, хлопче, боязно? - обернувшись, хриплым голосом спросил один из провожатых — мужчина лет тридцати — сорока с довольно большой бородой. - А?

  До этого вся группа шла молча... Обстановка, мягко говоря, не располагала к разговору. Довольно наезженный тракт вел через «Пожарище», которое выглядело именно на заглавную букву «П». Вокруг них спутанными рядами стояли изуродованные деревья - угольно черные с неприятным зеленоватым отливом кое-где подернутые серым налетом, утончающиеся к самому верху. На них почти не осталось веток: вся мелочь сгорела, а те что остались, вызывающе торчали в разные стороны. Это уже были не деревья! Это были похоронные свечки, приготовленные безумцем для сатанинских шабашей.

  Каждый шаг сопровождался хрустом прогоревших до состояния углей веток. Мелкая серая взвесь поднималась в воздух и сразу же оседала на обувь шагавших людей.

  Вряд ли кто из них был знаком с безумными по своей выразительности картинами Иеронима Босха — «Страшный суд Апокалипсис», «Низвержение грешников», «Адская река» и т. д., которые очень ярко могли бы передать угнетающий дух окружающего людей места. Иссиня-зеленая чернота медленно смыкалась вокруг дороги, заставляя людей неосознанно ускорять шаг, а угольная пыль, кружащаяся вокруг, делали их самих похожих на чертей из картин безумного творца. Тишина, чуть разбавляемая хрустом, становилась похожей на что-то осязаемое и вещественное, которое можно было трогать руками или наоборот, которое могло прикоснуться к идущему самым последним...

  Люди тревожно оглядывались по сторонам. Давящее чувство не отпускало...

  - Слышь, хлопче, тебе говорю? - раздался хриплый голос. - Труханул что ль?

  Василий дернулся, отрывая глаза от очередного выгоревшего до черноты дерева. До него, наконец, дошло, что обращались к нему. Больше никого подходящего возраста среде них не было.

  - Нормально, - ответил летчик, унимая дрожь в теле. - Сухой вроде..., - посмотрел он в глаза говорившего. - Не обделался.

  Тот в ответ хрипло рассмеялся. И смех был таким, что сразу было не понятно — то ли ему было, действительно, смешно, то ли, наоборот, до коликов в животе страшно.

  - Замолкни, Гнат! - их нагнал второй провожатый и залепил своему товарищу затрещину. - Сколько раз тебе было сказано, неча ржать как лошадь на пожарище. Не хорошо это. Не любит Он этого..., - мужичок в мгновения спал с лица — бледность разом сменила красные пятна. - Понял, блазень?! - тот дернувшись от него как от огня, закивал словно «китайский болванчик».