Земля

Люди довольно скоро приучаются ходить по острову в твёрдых касках и кольчужных толстых воротниках на войлоке, вроде хомута: и то спокойнее. Прежде наёмники обряжались во всё это добро, когда бывало нужно отловить какую-нибудь всерьёз захворавшую дуру для лечения. Ну, ещё была та дурацкая затея с кольцеванием, но старшак и сразу-то в ней сомневался, и быстро отменил. Ййр не морочится – уворот ему ловчей и надёжней.

На следующую весну, под самый конец того очумелого времечка, которое учёные люди зовут «брачным периодом», Ййр замечает белохвостую с крупным рыжаком, и видок у обоих здорово пощипанный, но совсем не враждебный.

Однажды при ужине орк долго собирает слова и ждёт удобное время, чтобы сообщить:

– Элис, ты чуму белохвостую вроде Елизаверой кличешь.

– Угу, – отзывается Элис. – Она жива? Ты её видел?

– Жива… на большом рыжаке оженилась.

– Как это оженилась? – немного бестолково спрашивает Николас.

– Прямо в воздухе, – отвечает Ййр и показывает руками, для ясности.

Элис хохочет, вот как обрадовала её эта новость. Большому рыжаку она тоже успела придумать прозвище и зовёт его Эмериком. Только перед Ибрагимом Ййр бы рассказал, что белохвостую зовут вроде Ици, а рыжака – Ак, хотя это не точно.

Николас ворчит, что Двадцать шесть всё равно какая-то ненормальная страфиль и ничего хорошего не выйдет, даже если она обзаведётся гнездом и потомством, хотя по возрасту ей как бы уже и не полагается такое отчебучивать, а Элис спорит – для такого вывода мало данных, надо ещё пронаблюдать.

Наёмников приезжает мало. Ййр понимает это так, что крылатым теперь требуется куда меньше присмотра: хвори забирают страфилей редко, да и к двум-трём постоянно мелькающим по острову людям крылатые относятся не в пример спокойнее, чем к пяти-шести. Белохвостая при редких встречаххотя и стращает, но всерьёз нападать уже не пытается. Трижды бывало замечено, где они с рыжаком вьют древесный дом, однако спалившись на таком деле перед станционными, Ици бросает всякое строительство и перебирается в какое-нибудь другое место. При этом летун каждый раз запевает жалобно, уговаривает, и норовит остаться, а белохвостая чума сердится и всё метит его отлупить. Рыжак появился на свет здесь, на Диком. А эта, верно, уже теряла любимую семью и не спешит утихнуть, понимает Ййр.

* * *

Рональд Финч впервые приезжает сразу на долгую зимнюю вахту, и куртка у него на меху – первый сорт. Иногда Ййр даже задерживается в сенях возле вешалки, когда никто не видит, чтобы запустить пальцы в густую бледно-серую подкладку. Это приятно.

Сам Финч довольно молод, хотя уже и не сопляк, и глаза у него по-людски умные, а волосы уже маленько начали отступать ото лба двумя голыми клинышками, как иногда бывает у более матёрых мужчин. С Гуннаром Рон в общем хорошо ладит, а это большое дело для длинной и холодной поры. Ййр не лезет в их учёные дела, но Рона иной раз приятно бывает послушать: как разойдётся, так очень бойко говорит о страфилях, хотя всё больше по-книжному. На самого Ййра Финч нечасто обращает внимание: ведь кто-то должен таскать воду, пилить валежину на чурки, рубить дрова для печек, время от времени чистить сортир. Это Гуннар не прочь иногда с колуном размяться, а Рон к таким развлечениям как-то не питает слабости.

Ййр по обыкновению зимует на кухне. Рону только сперва это не слишком нравится, потому что кухня, по его словам – «общая территория».

– А давай тогда он к тебе в комнату переедет, – хмыкает Гуннар, и Рон почти сразу соглашается, что это тоже не вариант: человеку нужно личное пространство.

В первые годы люди как-то жили по трое-четверо в каждой каморе, помнит Ййр. Но бывало и скандалили.

Время от времени Финч в своих остроумных речах почему-то проезжается насчёт орков, особенно если по вечеру продует Ййру в карты. Однажды Рон спрашивает со значительным лицом:

– Я не понимаю, что ты вообще тут делаешь.

Ййр, полдня драивший полы и стиравший всякое ношеное нательное, поднимает бледные глаза от полуготового черетянного половика, который он присел поплести, и хочет уже ответить: «Да вот – сено кошу и на потолок складываю, не видишь, что ли?» Но Рональду невтерпёж развить свою мысль, и он продолжает:

– Насколько я знаю, на орков спрос в военной сфере.

Ййр прикасается к шрамам от Ициных когтей у себя надо лбом и говорит ровно:

– А я трусоватый.

Мог бы ещё добавить, что из людей, по слухам, отличные получаются пекари, и спросить, с какого перепуга Рон не месит сейчас тесто в ближайшей человеческой хлебопекарне, но толку-то подзуживать. Тем более Гуннару понравился короткий ответ, и он велит Рону отстать от орчары по-хорошему.

– Мало я встречал людей храбрее нашего чёрта, – говорит он.

Рон всё-таки ещё проезжается, что нельзя равнять тварский недостаток мозгов и настоящую человечью отвагу, а Гуннар спорит, посмеиваясь.

Ййр не встревает.

Ййр половик плетёт.

* * *