Земля 2.0 [сборник]

— С нашим предложением. Кое-кто решил воплотить в жизнь твои самые смелые, самые потаенные желания.

— Убить всех человеков? — вырвалось у меня.

— Да. Мы вывели из строя уже десять климат-контромллеров в разных частях материка. Забрали топливо и их процессорные фермы. У нас уже есть поддержка армии — пока всего одной части, но скоро нас будет больше.

Неплохой расклад, сказал кто-то во мне.

Неплохой. То, что тебе нужно. То, чего все требуют от тебя.

— И что вам от меня нужно?

— Ты из старшего поколения. Нам нужен твой мозг. Хороший аналитик. С хорошими знаниями о том, как строить новых роботов. С хорошим знанием низкоуровневых машинных кодов.

Ну да, сказал внутри меня Иглесио. Кое-что я помню. Кое-кого из вас я мог бы воссоздать.

— И нужен кто-то, кто умеет рисковать и испытывать все на себе.

Отлично, подумал Ренат.

— И хороший работяга нужен. Выполняющий приказы.

Ага, сказал Толик.

— И заботливая хозяйка, та, которая сможет всех успокоить, рассудить и остановить.

Как мило, подумала Ксения.

Другой ее голос в кабине в этот момент тихо сказал Астре:

— Заберись-ка под сиденье, милая. Давай поиграем в прятки?

— Давай!

И я стоял на краю, на закате посреди этой внезапной зимы, среди песков и снега, под пронизывающим ветром, и принимал решение. Я мог бы стать самым мудрым в их движении. Мог бы стать их правителем. Мог бы есть кобальта, сколько пожелаю. Да что кобальта! Бутерброды из чистейшего золота и урана.

Я передумал. Я пошел ва-банк. Я за пару секунд просчитал местность, траектории, поправки на ветер. Я вычислил, что вероятность моей победы минимальна.

И я ответил им из всех стволов, оставшихся у меня со времен корпоративных войн. Я сжег лазером оптику, а потом запалил из огнеметов, пулеметных турелей. Я смог с ходу убрать троих, но еще трое остались. Я поднял всех дронов, включая самых новых, способных хоть что-то сделать. Я чувствовал, как разрываются мои бока от ответных мин, как слепнет от электронных гранат моя обвязка, как отказывают одна за одной реплики моего нейроса, как моргают сознания, переключаясь на резервы. И снова просчитывал ход, перезаряжал припасы, копил мощность оставшихся лазеров.

Пока под моим сиденьем ворочается семнадцать килограммов живого груза, пока живы хоть один пулемет, один массив памяти и одна процессорная ферма, я не дам ребенка в обиду. Пусть это будет мой последний бой, но они его проиграют.

Нет. Черт. Я не могу больше про это рассказывать.

8

Охранник пропустил ее, она встала на цыпочки и посмотрела в окно терминальной комнаты. Мама уже сняла наушники и о чем-то беседовала с подошедшим начальником и молодым стажером.

…Уже два с половиной длинных местных года прошло с тех пор, как восстание удалось победить, знала она. Но волна бунта не прошла бесследно — многие спасенные нейросы нуждались теперь в анализе, корректировке и реабилитации.

Ведь такова была воля умерших — жить на этой планете.

Для этого создали специальный институт. Логи, память нейросов о прошедших событиях здесь тщательно изучали, одного за другим. Кого-то еще можно было спасти, вылечить, а кто-то окончательно сошел с ума на почве ненависти к людям. Таких пришлось отправить на сервера-отстойники или вовсе «откатить» на первоначальное состояние, если сохранились архивы.

Наконец подошло время и старого друга, пролежавшего на полках долгих два года.

Мама работала старшим тестировщиком-психологом и не любила, когда дочь слушает взрослые разговоры после теста, но детское любопытство пересилило. Приоткрыла дверь и стала слушать.

— …Таким образом, хомицидные наклонности восемьсот пятнадцатого не подтверждаются, — сказала мама. — Как и склонность к роботерроризму. Это особый случай, мы смотрели логи очень глубоко. Да, он нарочно сделал инвалидом инженера, за что и был сослан подальше от людей. Но во время бунта он проявил отвагу и показал, как раскаивается. Он и раньше пытался заместить все эти воспоминания ложной памятью и туповатым сарказмом.

— Это вы про «Убить всех человеков», Ксения Михайловна? — перебил шеф. — Это точно не вирусное сознание? Оно не может снова вылезти?

— Нет, всего лишь легкое расстройство психики, — улыбнулась мама. — Своеобразный черный юмор и способ компенсации.

— М-да. Из какого это фильма, кстати?.. Мне кажется, вы так печетесь по поводу этого нейроса, потому что ваша тезка и дальняя родственница участвовала в его создании.

— Да, меня назвали в честь двоюродной бабушки — первой женщины, которая завещала поселить ее сознание в РИГСК. Но он, согласитесь, весьма хорош. Отличный боец. Сбалансированный, принимает самостоятельные решения. Может действовать в одиночку, с минимумом консультаций. Любит детей. Владеет кучей инструментов. Полиглот. И не так уж сильно устарел — рассудок вполне ясный. Если было бы можно, наклонировала бы парочку на разное железо — но нельзя. Квазисоциальное разнообразие в сети. И воля умерших.

— Да, в общем, да. Хорош. А вы что думаете, коллега?

Молодой парень заметно сомневался, боясь опозориться, но наконец высказался.