Земля

Тот покаянно кивнул. Встал и, подвернув ступни, словно боялся наследить, косолапо проковылял через комнату к двери, где на подстеленной газете стояли его ботинки. Под футболкой на чуть сутулой спине ходуном ходили острые лопатки, похожие на обрубки крыльев. Тощие, жилистые руки с натруженными картофельного цвета ладонями производили впечатление предельно выносливых.

Сурен примостился на краешек табурета возле вешалки, вытащил носки из ботинок:

– Плыта опять попался… – оправдывался. Подумал и грустно добавил. – Бы-лять…

– Это какой участок? – Юра подошёл к двери, на которой был прикноплен лист с расписанием. На вколоченном повыше гвоздике болталась на шнурке шариковая ручка.

– Да трыцать щистой! Как в прощлый раз. Можищь проверить, там до сих пор слытки лежат, я их в сторону оставил…

– Что лежит, не понял?

– Слытки! Слыт-ки! – проговорил Сурен, ожесточённо артикулируя. – Куски! – вспомнил слово.

– Золота, надеюсь?

– Бэтона! Бэтона!..

– Ну да, тридцать шестой участок, – Юра приставил палец. – Умерший… Фио Паскевич А.В. Заказчик Паскевич Д.А. Похороны сегодня на одиннадцать тридцать…

– А в битовка, – печально продолжал Сурен, – потому что Альчик не любит, когда я домой совсем поздно, ругается на меня, вигоняет, что я пьяный.

– Какой, блять, мальчик, что ты несёшь? – ехидно поинтересовался Юра.

– Да нэ малчик! – воскликнул с искренней обидой Сурен. – Ал-ло-очи-ка-а! Алла моя!

Юра нарочито, с дрянными нотками, засмеялся, и я понял, что всё он прекрасно расслышал, просто хотел подразнить.

Хлопнула входная дверь. Через несколько секунд в комнату почти ввалился парень в кожаной куртке на овечьем меху и камуфляжных штанах, с подсохшими следами земли на коленях.

– Виктор, ёпт! – начальственным криком остановил его Юра. – Куда в гадах?!

Тот прянул назад. Придерживая дверь, стал разуваться.

– На завтра ещё двое добавились! – произнёс задорным тенористым голосом.

Оставив за порогом тяжёлые башмаки, парень вошёл, распространяя кислый дух носков. Они у него оказались белые, изрядно потемневшие на пальцах от вылинявшей обуви.

– Общий привет! – сказал он, после чего поздоровался сперва с Юрой, потом со мной, Суреном и дядей Жорой. Ладонь у него уже была заскорузлой, но без налитой мощи, как у Юры. Видимо, копал Витя не так давно.

Выглядел он на пару лет старше меня. Высокий, с крепкой конской шеей, которую он то и дело напрягал, так что из-за пазухи показывался крестик на короткой цепочке. Низкий лоб прикрывала липкая прядка волос – не случайная, а именно парикмахерская чёлка. Виски были аккуратно почти под ноль выстрижены, а на затылке вилась длинная гривка, только усиливающая сходство с конём. В левой мочке парня посвёркивала серьга – массивное серебряное колечко. Лицо было, пожалуй, симпатичным, но вопиюще простецким, так что все потуги на гламур за версту отдавали посёлком городского типа.

– Давай сюда! – Юра взял из его руки лист, поизучал. – Значит, добавились на завтра Бутейко и Долгополов…

– А может, чайковского для всей компании? – дядя Жора брякнул об стол миской и со звоном высыпал в неё из шумного целлофанового пакета печенье. – “Якобс” растворимый есть. На вкус – восхитительный!

– Не, – отказался Юра. – Времени мало.

– Ну, может, гость наш не откажется?

Я поймал на себе взгляды копарей – пристальные, но очень разные. Ласково глядел дядя Жора с баночкой кофе в руке. Сурен чуть покачивался на табурете из стороны в сторону, как кобра, и глаза его были полны похмельной скорби. Франтоватый Витя смотрел ровно, только играл мышцами дюжей шеи.

В возникшей паузе мне показалось, что включилось моё прозорливое левое ухо. Между бульканьем закипающего электрочайника и кряхтением Сурена я различил ещё какое-то потустороннее бормотание, скользящие по воздуху шепотки. Смутило только, что правое ухо, обычно равнодушное к слуховым галлюцинациям, услышало то же самое.

Я подался на звук и вдруг понял, что он исходит непосредственно от Вити. Бормотали не таинственные голоса в моей голове, а крошечные наушники на его шее, белые проводки которых я принял сначала за завязки капюшона.

– Это… – Юра пожевал тонкими заветренными губами. – Брат генерального из “Реквиема”. Э-э-э…

Я догадался, что Юра позабыл, как меня звать.

– Владимир, – подсказал я.

Юра кивнул:

– Будет с нами работать. Копарь опытный. – И добавил двусмысленно: – С его слов…

– Хорошему человеку всегда рады, – сказал дядя Жора радушно. – Кофейку, Володя?

– Можно, – сказал я.

Юра сдёрнул с двери лист-заказ, углубился в него:

– Бескровный, Селезнева, Кириченко, Беспалов… Им Костян копал? – спросил погромче.

– И я, – подтвердил Витя. – И дядя Жора.

– Видишь, Сурик, – сказал Юра, – все копали и не жаловались.

– И я нэ жалуюс! – насупился Сурен.

Юра склонился над листом с пустыми графами таблицы, достал из внутреннего кармана бушлата ручку, поклацал металлической кнопкой. Заглянул в формуляр, который принёс ему Витя.

– Не пищи трыцать щистой, – тихо попросил Сурен, – пищи трыдцать второй. Такое же полэ, оврагов нэт…