Земля и небо

— Через час примерно. Пока буксиры соберём, пока экипажу объясним, что от них требуется…

— Значит так, ребятки, — вблизи генерал оказался совсем немолодым человеком, моложе своих лет его делала внутренняя сила, которую он буквально источал подтянутой фигурой, каждым движением бывалого космена, выверенным, отточенным, как танцевальное па танцоров Большого театра. — Солдат должен знать свой маневр.

Он кивнул Падарину:

— Совершено нападение на научно-исследовательский центр. Кто, зачем — вам это знать не нужно, а нужно знать вот что: вы своей работой прикроете десант на лунную поверхность. Поэтому много с пилотами не рассусоливайте, задали курс, а что, зачем — потом найдется кому объяснить. Секретность такая оттого, что мы не знаем, какая техника есть у нападающих и предполагать должны самое плохое. То есть, все переговоры на орбите прослушиваются и фиксируются, поэтому повторяю: все разговоры только по делу. Всё ясно?

— Ясно, товарищ генерал, — ответил Георгиныч.

— Добро. С Богом, ребятки. Пойдемте, Семен Алексеевич, придется мне вам ещё немножко помозолить глаза, — генерал, так и не назвавший своё имя, и Начальник техцентра вышли, а Георгиныч принялся распоряжаться:

— Так, Саша, у тебя что там по осмотрам, работают?

Ответа Саши Анищенко, оператора грузовой службы, Егор не расслышал, но скорей всего, она утвердительно хлопнула ресницами, чего Георгинычу, как и любому другому нормальному мужику вполне хватило. Егор вздохнул. Надо будет набраться смелости и…

— Его-орка!.. — Голос Астахова вернул его к действительности. — Не спи, Егор, работать пора. Будешь вести аппарат над поверхностью, даю курс.

— Над поверхностью, курс вижу, — начальство не стало стоять у операторов над душой — матерые волчары знали, когда стоит нажать на подчиненных, а когда уйти в сторону, люди и без этого работу знают.

Егор выкинул из головы посторонние мысли и принялся за работу: связался с диспетчерскими службами космопорта «Луна-центральный», сверяя маршрут и попутно отменив старт двух самолетов. Диспетчером сегодня сидел его однокурсник, Андрей Малышев, естественно, он был не в курсе происходящего и здорово удивился, но услышав, что все согласовано с начальством, вопросы задавать перестал и дал отбой намеченным стартам. Егор ещё раз пересчитал траекторию полета выведенную на его рабочий монитор, проверил пространство — чисто, второй оператор, Паша Абрамов, расчистил путь грузовику, заставив всех прочих застыть в пространстве, и теперь только четыре буксира медленно ползли по рабочему экрану операторской.

— Как мы их тормозить-то будем? — Вполголоса спросил Паша у Астахова.

— Пусть огибают спутник на разгоне, как выйдут из поля притяжения планеты, дашь команду на торможение, и пусть уходит по вертикали к плоскости эклиптики. Я готовлю коридор. Егор, командуй разгон.

— Разгон транспорту, — Егор вдохнул побольше воздуха и, включив канал связи, вызвал капитана корабля. — Четырнадцать-шестьдесят два, «Анадырь», ответьте оператору.

— Четырнадцать-шестьдесят два, «Анадырь», слушаю, — без промедления прозвучал голос в наушнике.

— Четырнадцать-шестьдесят два, «Анадырь», приготовьтесь к разгону, эшелон три тысячи, курс сто, коридор готов.

— Оператор, не поняли вас, — ответ пришел с заминкой. — Данные грузовой службы не поступали.

— Четырнадцать-шестьдесят два, «Анадырь», отправляю вас, разгон готов, подошли буксиры.

— Н-ну… — Регламент переговоров — святое. Егор прямо услышал, что о нём говорят в рубке транспорта «Анадырь», но в эфире больше ничего лишнего не прозвучало. — Поняли вас, буксиры видим, пошла стыковка, готовим разгон.

Операторы не видят окружающее станцию пространство. Даже рабочий экран в рубке плоский, двумерный, да ещё и показывает все перемещения космических аппаратов в виде зеленых меток с подписанными цифрами и буквами. Всякое оборудование пробовали — и 3D, и иллюминаторы во всю стену, и голографические панели, а надежнее всего оказалось вот так, по-старинке. Даже иллюминаторы в рубке убрали; есть, правда видеоконтроль, но записи с камер слежения почему-то приятнее смотреть на грунте, в новостях или телепередачах, посмеиваясь над наивностью глуповато-восторженных телеведущих, а на рабочем месте всегда найдутся дела поважнее.