Земля и Небо (Часть 1)

-- Вот кто вороний хозяин-то... Воронцов... и фамилия похожая... кенты, значит.

-- Слышь, Шакалов, так он пьяный!

-- Точно! Ты его понюхай!

Квазимода отворачивает лицо от харь, что-то горячо орущих ему, стараясь не думать ни о чем. Вздрогнул, когда склонилось доброе лицо пожилой женщины.

Он очумело оглядывает ее, чужую среди этой мерзкой компании, седенькую, в смешном белом колпаке, преображающем ее в сказочную добрую волшебницу. Ее морщинистые руки, покрытые старческими желтыми пятнами, подносят к его лицу небольшую стеклянную трубку.

-- Дунь, сынок...

Он обреченно дует. Волшебница близоруко оглядывает трубку, улыбается чему-то своему. Мелкие кристаллики на дне трубки синеют, и темнеет в глазах Квазимоды...

ЗОНА. БЫВШИЙ ЗЭК КУКУШКА

Балдею... думаю о жизни. скукота. Прямо рядом с проходной, под носом у этих козлов...

А что... так жил -- позавидовать мне можно: на всем готовом всю жизнь, особо не перетруждался, тяжельше рукавиц ничего не поднимал.

Да, думаю, а дальше-то что делать, в сортире этом? Я ж не сказал, что укромину себе нашел в офицерском нужнике, есть такой чердачок -- маленький, но мне хватило. Я туда предварительно слазил, давно я его заприметил. Ну и глазок просверлил, чтобы перспектива была на дом родной, а главное -- харчей запас, так что мне здесь сидеть долго можно.

Долго-то долго, а далее что... не знаю...

Запах этот, тоже хорошего мало, хоть топор вешай. Ну и главное -сидишь-то сгорбившись, не шевелясь. Сплю все -- что еще делать? Камераодиночка.

ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ

Без прапорщика Шакалова в Зоне ничего не обходится. Вот и на этот раз бдительный службист, сидя по большой надобности в офицерском туалете, уловил запах табачного дыма, словно доплывший с чердака. Не терпевший курения, Шакалов по выходе после облегчения внимательно оглядел туалет и увидел тонкую струю дымка с чердачка. Не поленясь приволочь лестницу, Шакалов влез на чердачок и обнаружил там сжавшегося от страха Кукушку.

-- Что ж ты, сука старая, делаешь? -- печально говорит ему Шакалов, замахнувшись. -- Из-за тебя ж двое суток Зону через два часа строили! -- И небольно ударил съежившегося под его взглядом старикана.

Разобиженный Шакалов ушел, а когда за Кукушкой пришли солдатики -вытаскивать, он осмелел, стал дико ругаться, кричать, кусаться и брыкаться в ответ на их несмелые попытки тянуть его, сгорбленного и провонявшего, из-под крыши.

Вяло отвечавшие на матюки солдатики махнули на него рукой, разрешили вылезти самому. Но это оказалось невозможно: старик застрял, отчего стал орать еще громче, почему-то виня в этом своих освободителей из деревянного плена. Спасителей он же должен был благодарить: при осмотре в санчасти врачи установили, что у немолодого этого человека начались процессы онемения и отекания, которые грозились вылиться в необратимые изменения внутренних органов и пролежни, после начала которых уже через пару деньков Кукушка разбудил бы всю Зону воплями о помощи...

Так вот, освободителям дурного деда пришлось ломать крышу, отрывать несколько досок, чтобы вытянуть ослабевшего и описавшегося старого дуралея. Следом за ним спустили вниз несколько буханок хлеба, пачку маргарина, сахар и бидон воды. Что бы он делал по окончании своих припасов, Кукушка объяснить внятно не смог, только плакал и матерился, прося оставить в Зоне. Из больнички оклемавшегося вольного человека Кукушку быстро сводили в баню под усиленной охраной и столь же быстро выставили за ворота Зоны, применив в последний раз силу на вахте.

Рассмотрев справку об освобождении и новый костюм, Кукушка чуть приободрился, а когда подошла машина, он, продолжая возмущаться и браниться, сел в нее без помощи дубинки.

В машине он рассказывал мрачным сопровождающим солдатикам-первогодкам, что раньше можно было свободно "засухариться" -- отсидеть за другого. Он предлагал им обменять его на другого, молодого, ведь количество осужденных не изменится, а кто сидит -- какая кому разница...

Выслушав все это, сержант-дембель замахнулся, чтобы стукнуть надоевшего старика, и хорошо, что в машину в это время заглянул Медведев, одетый в гражданку, -- он сопровождал Кукушку. На руках у майора были сопроводительные бумаги на долгожданное определение в дом престарелых.

ЗОНА. МЕДВЕДЕВ

Так кончилась эпопея со взбалмошным стариком, и вчера я сдал его настороженной директрисе дома престарелых, которая сразу затребовала письменную гарантию с печатью, что новый поселенец не будет воровать. Старик обиделся, а я вызвал самоуверенную, злую начальницу в другую комнату, пристыдил; взрослая уже женщина, а в голове мякина. Еле успокоилась, хотела с меня хоть какую бумагу взять, но я быстро пресек все эти попытки.

Прошел с Кукушкой в палату, где его поместили с двумя дедками, попрощался, посоветовал не дурить и обещал заехать.

Что-то изменилось на Небе и на Земле... Небо стало очень синее, без полутонов, а темнеющий, уже осыпающийся лес оттеняет его, придавая почти библейскую простоту. Скорбь мировая нависла и тишина... "Что там, на небе? -- думалось мне. -- когда же туда призовут? Уже скоро..."