Земля точка небо

– Ю кам ту Эуроп из гут, – объявил он, сунув блестящий нос в открытую дверь. – Вэрк?

– Э… ноу, – Лиза поглубже укуталась в теплую кофту, поражаясь его терпению. Сколько можно, где этого Максима черти носят? Он там что, все запасы решил купить?

Наконец он показался, довольный и насквозь промокший, в обнимку с черной жестянкой размером в полведра.

– Представь, никто по-английски не говорит, – сообщил Макс, падая на сиденье. – В итоге она ходила со мной по всему магазину и показывала рукой на всё подряд, пока мы пиво не нашли.

Водитель сел за руль, что-то крикнул, и они тронулись. Максим с хрустом вскрыл банку, хлебнул из нее и довольно поморщился.

– Ого, какая здоровая, – сказала Лиза. Ей захотелось пить. – Ладно… дай попробовать это свое немецкое пиво.

– Вообще говоря, оно датское, – Макс передал ей холодную тяжелую жестянку. – У них из немецкого был только светлый лагер, четыре и пять оборота, я такое не пью.

Лиза отхлебнула из банки и вернула ее Максиму. Пиво было слишком горьким и крепким. Но Макс теперь нашел себе развлечение, и Лиза могла спокойно поспать.

Она проснулась только на мостовой под неутомимым дождем, когда огни микроавтобуса уже таяли вдалеке. Сквозь утренний полумрак виднелась улица из детских сказок – дома с черепичными крышами, чугунные фонари… Лиза осталась бы посмотреть, но снаружи было слишком мокро, да и Макс один не втащил бы все чемоданы. Она подхватила две сумки, и они вдвоем побрели через улицу к альпийскому домику с деревянной вывеской. «Гастхаус», прочла Лиза. Как это прекрасно.

Внутри гостиница напоминала средневековую пивоварню. Здесь даже стоял камин, и даже с настоящим огнем, а другая стена была целиком выложена из огромных бочек с потертыми старинными плакатами. Из плетеного кресла навстречу Лизе поднялась маленькая улыбчивая старушка. Она побрела за конторку, вручила им ключи и по-немецки спросила что-то насчет «эссен». Ужинать.

Максим оглянулся на Лизу, но ее до сих пор мутило с дороги. Она помотала головой, и они друг за другом побрели к деревянной скрипучей лестнице и наверх, волоча по смоляному полу неподъемные дорожные чемоданы.

Номер оказался совсем небольшим, зато под самой крышей, с окнами на косой наружной стене. По стеклам водопадом катился дождь, и свет уличных фонарей уютно плясал в его струях. Между кроватей на столике лежало два полотенца, два квадратика мыла, и горел бумажный торшер.

– Ой, как классно, – сказала Лиза. – Интересно, у тебя тоже в комнате так?

– У меня? – не понял Макс. – Это наш общий номер.

– Подожди, ты что, совсем? Как это, общий номер?

– Слушай, – Максим поморщился. – Только не начинай. Это комната на двоих. Кровати раздельные.

– Но с какой стати? Ты что, не мог снять две разные? Мне нужно уединение! Я не хочу жить с тобой в… не важно с кем, в одном тесном номере.

– Извини, – Макс бросил куртку в угол, сел на кровать и принялся развязывать шнурки. – Я за тебя отвечаю. У меня вполне четкие указания.

– Это… – Лиза ощутила, как возвращается забытое давление. Максим топтался рядом, от него пахло аэропортом и баночным пивом. – Это как же получается? Ты теперь постоянно будешь ходить за мной следом?

– Да, – он протиснулся мимо и побрел в каморку с умывальником и душевой.

– Блин… даже не знаю, что сказать, – рухнув на свежую постель, Лиза уставилась в окно, прямо в небо, размытое безразличными потоками дождя. Где-то внизу скрипел водостоком незнакомый ветер. Максим возился за открытой дверью, раскладывая бритвы, шампуни и зубные щетки. Его большая тень окутывала комнату.

– Ты стоишь больших денег, – подал голос Макс. – Нельзя допустить, чтобы в поездке с тобой что-то случилось.

– И студия приставила ко мне личного надзирателя, – сказала Лиза, не поднимая головы.

– Можешь воспринимать это так, – скрипнула ручка крана, зашипела вода. – Или можешь – я просто предлагаю – считать, что мы друзья, которым интересно проводить время вместе.

Максим сунул руки под воду и коротко вскрикнул: из горячего крана лился обжигающий кипяток.

...

10 мая 2005 года

Всё, что ты есть, и всё, что ты делаешь, и всё, что после тебя останется – это твои истории. Вещи разрушаются слишком быстро, люди – еще быстрее, и только их невидимые оттиски живут и живут, лишь бы кто-то хранил их среди воспоминаний.

Лиза всегда удивлялась, как ему удалось разыскать Синицу, а это было совсем несложно. Он ходил от человека к человеку и спрашивал. И рассказывал одну и ту же историю. Дима говорил, что собирает материал для статьи. Он притворялся журналистом, потому что думал – раз она с телевидения, значит, так ее найти будет проще. И было. Если бы Дима знал, что Синица работает в порно, то разыскал бы ее сразу же.

Оказалось, что быть журналистом выгодно – стоило вынуть потертый блокнот и огрызок карандаша, и люди начинали говорить немного другим тоном. И если они хотели в газету, то старались помочь изо всех сил, а если нет – то всё равно старались, только бы отделаться без лишнего шума. Редко кто мог удержаться.