Земля войны

Потерявшую сознание девушку унесли, а победительница стала плясать на ринге, изображая руками что-то вроде боксерских ударов. Подвыпившие мужчины захохотали, а Адам Телаев громко закричал:

– Эй! Иди сюда! Я тебе покажу, как бить.

Девушка перелезла через канаты и с опаской подошла к накрытому столу.

Она была довольно толстая и смуглая, и дышала, как загнанное животное. Ее огромные груди вываливались из складок купальника, и вся она была перемазана кровью и песком. Никакого желания она не вызывала, кроме желания побыстрей отправить ее помыться. У нее были спутанные белые волосы, но, когда она подошла ближе, стало ясно, что они крашеные.

– Тебя как звать? – спросил Адам.

– Айзанат, – ответила бойчиха.

Адам нахмурился. Дело в том, что в боях в основном участвовали русские девушки. Как-то это получалось само собой. Разумеется, нравы в Торби-кале были не такие строгие, как в горах или даже в патриархальном Бештое. Но все же аварская или лезгинская студентка трижды задумалась бы участвовать в таких боях. Вряд ли бы ее кто-нибудь после этого взял замуж.

И, конечно, Гамзат это очень хорошо знал. Он ездил в Кремль, целовал там руки и кланялся, и после этого ему было особенно приятно сидеть вечером в гольф-клубе и смотреть на визжащих русских девушек, катающихся в грязи. Особенно приятно было то, что русские при это сидели и хлопали вместе с Гамзатом.

– Ты кто? – спросил Адам.

– Лачка, – сказала девушка.

Адам нахмурился еще сильнее, и его черные густые брови сошлись над перебитой переносицей. Коричневые глаза опасно сузились. Ослепительный свет висящих на потолке люстр отражался от его наголо выбритого затылка и крашеной под камуфляж куртке из кожи игуаны.

– Ты откуда? – спросил глава центра «Т».

Девушка опустила голову и сказала:

– Я из Хабильского района. Из Новопетровки.

Сам Адам был из Келебского района, но лакцев в республике было слишком немного. Он повернулся к Гамзату и угрюмо сказал:

– Ты что унижаешь мой народ?

Гамзат растерялся. Он не отбирал девушек сам.

– Да какая разница, откуда она? Она что, плохо дерется?

Адам встал, и его красивое наглое лицо совершенно потемнело от гнева. Он был выше сына президента на полголовы, и кулаки Адама были размером с бейсбольный мяч.

– В моем народе все хорошо дерутся, – сказал Адам, – лучше чем мы, не дерется никто! А я уж точно дерусь лучше тебя. А ну-ка извиняйся перед этой лачкой!

– Это я буду извинятся перед голой шлюхой? – удивился Гамзат.

В следующую секунду Адам выписал ему точно в пятак.

За последние полгода главный борец с терроризмом в республике разъелся на халявных харчах и несколько потерял форму. Однако Адам был не на соревнованиях: кто-кто, а Гамзат Асланов на спортсмена не тянул. Когда килограммовый кулак Адама впечатался в переносицу сына президента, раздался сухой хруст, как будто кто-то раздавил сапогом вафельную трубочку. Публика ахнула. Гамзат рухнул там, где стоял.

В мгновение ока в гольф-клубе воцарился бардак. Охранники Гамзата и Адама сцепились между собой. Комиссаров бегал вокруг и орал:

– Прекратить немедленно!

Драка стихла минуты через три. Адам Телаев встряхнулся, утер пятерней стриженый затылок и покинул поле боя победителем. Сына президента увезли на белом бронированном «Мерсе» в больницу – с сотрясением мозга и сломанным в кашу носом.

* * *

Была половина восьмого утра, и весеннее солнце только-только вставало над засахаренными горами, когда Джамалудин Кемиров и человек десять из его отряда подъехали к развилке шоссе, украшенной блокпостом с зарытым перед ним БТРом, и надписью «Бештой-10–1,5 км».

Хаген поднялся к блокпосту и о чем-то поговорил с солдатами, а Джамалудин вышел на обочину шоссе, с автоматом в одной руке и рацией в другой, и начал прохаживаться туда-сюда, время от времени поднося к губам рацию. Наконец рация ожила, выплюнув в эфир несколько слов по-аварски, Джамалудин махнул рукой, и два «Мерса», на которых приехали люди Джамалудина, медленно скатились с обочины и стали поперек шоссе, метрах в десяти перед БТРом.

Через минуту на дороге показались белые «Жигули», такие старенькие, что они казались полосатыми от ржавчины. Увидев, что дорога перегорожена, «Жигули» остановились, и Джамалудин подошел к машине.

За рулем сидел пожилой кумык, а на заднем сиденье были две женщины. Джамалудин нахмурился, когда увидел, что та, что помоложе, сидит в платке и в мини-юбке.

– Куда едете? – спросил Джамалудин.

– На базу, Джамалудин Ахмедович, – вежливо объяснил кумык (он, конечно, узнал брата мэра). – Женщины летят в Турцию, за товаром, а я их отвожу. А что, какие-то проблемы?

– Никаких, – отозвался Джамалудин, – пусть покажут деньги, на которые они собираются закупать товар, и мы пропустим их с миром.

Кумык изумился чрезвычайно, но, надо сказать, ему даже в голову не пришло качать права. Одна из женщин расстегнула сумочку, а другая украдкой завернула платье и залезла себе в чулок, и одна из них предъявила Джамалудину пять тысяч долларов, а другая – четыре с половиной.

Джамалудин долго пересчитывал деньги, а потом вернул их обеим женщинам и хмуро сказал:

– Проезжайте.