Земля волшебника

Не приступали, да, но этот момент близился с каждым днем. Подготовительные меры на четвертом этаже начинали приносить результаты. Как-то утром, когда во все окна наверху лилось манхэттенское солнце, Плам заметила, что одно окошко на задней стене потемнело и смотрит в другое место и время, в серый болотистый край ранним вечером. Вода, из которой торчала трава, тянулась до самого горизонта.

Плам потрогала стекло, не по сезону теплое на фоне всех остальных.

— Что за черт?

— Ни малейшего понятия, — сказал Квентин.

Его спине стало лучше, но помощь все еще требовалась, и Плам при нем исполняла роль ученика чародея. Сначала она думала, что осознание реальности Филлори погрузит ее в депрессию, но вместо этого обрела нежданную легкость и свободу. Возможно, все эти годы ее угнетала как раз борьба с собственным четуинством, а не само четуинство.

Весь длинный, холодный день они завершали магическую защиту на плоской, липкой рубероидной крыше своего дома. Если какой-нибудь спутник снимет их, Гугл-Земля покажет до чертиков странную картинку.

— Расскажи мне про Элис, — попросила Плам, рисуя знаки черной краской на черном. — Я ведь почти ничего не знаю.

Квентин молчал долго, и Плам уже стала бояться, что перешла черту. Он рассказал ей только самое основное, без всяких деталей, о которых явно не хотел говорить.

— Что ты хочешь знать? — спросил он в конце концов.

— Какая она была, чем интересовалась и прочее. Я видела ее призрак, или ниффин, как он там называется, но этим наше знакомство и ограничилось.

Квентин встал и помассировал поясницу.

— Она была классная. Добрая, с юмором и с большой придурью. Умнее меня, в том числе и как маг. Делала такое, до чего я и теперь не допер. Это характеризовало ее как личность, и чувствовалась в ней сила, которую я больше ни в ком не видел.

— Ты был влюблен в нее? Я знаю, вы были парой, но все-таки.

— По уши. Беда была в том, что я до нее еще не дорос и наделал кучу ошибок. Считал важным то, что никакого значения не имело.

Плам тоже встала, притомившись и обгорев на солнце. Штаны отклеились от крыши с подозрительным треском.

— Мне сдается, ты о чем-то умалчиваешь.

— Я, видишь ли, переспал с другой девушкой. — Плам стало неловко за свой вопрос, но Квентин продолжал откровенничать: — А Элис отплатила мне той же монетой. Я чуть не испортил все окончательно — а когда опомнился, стало поздно. Она погибла.

— Да, паршиво. Мне очень жаль.

— Я долго перемалывал это.

У Плам в романтической области — единственной, где она не боялась отстать от ровесников — пока ничего глобального не случалось, но она гордилась своим умением разбираться в чужих любовных коллизиях.

— Ты думаешь, вы снова будете вместе, если тебе удастся ее вернуть? В смысле, ты ее еще любишь?

— Я ее больше не знаю, Плам. Прошло много времени. Я теперь другой человек — надеюсь, по крайней мере. Там будет видно.

— Но ты готов возобновить отношения.

— Если она захочет. Только «возобновить» не совсем то слово. Мы просто начнем все заново.

Оранжевый закат просачивался сквозь густой, токсичный городской воздух. Плам хрустнула коленками.

— Я вот чего не пойму. Если вы так плохо расстались, почему ты думаешь, что она тоже любила тебя?

Квентин снова принялся размешивать вонючую краску.

— Не знаю, почему. Никогда не знал.

— Может, подумаешь, прежде чем ее возвращать?

Утром у них состоялась генеральная репетиция. Они разобрали заклинание по косточкам, прошли все части индивидуально и группами — с осторожностью, чтобы ничего не привести в действие раньше времени. Физически опасные или требующие особо дорогих компонентов стадии прогонялись чисто условно.

Плам однажды по ошибке произнесла то, что не следовало, вызвав световую вспышку и резкое повышение температуры — они чуть не спеклись заживо.

— Черт! — Квентин метнулся в ванную, пустил воду. Когда он вернулся, его ногти еще дымились.

— Извини, я нечаянно!

— Ладно, проехали. Начнем все по новой.

Ох и путаная же это вещь, магия. Люди, говоря «как по волшебству», имеют в виду, что все произошло без всяких затрат и в точности как им хотелось, но на самом деле это просто фигура речи.

Магия во многом бессильна. Она не может воскресить мертвых, не может сделать тебя счастливым или красивым, но даже то, на что она способна, не всегда получается так, как хочется, и всегда требует каких-то затрат. Вечные протечки в системе. Не забудем и про побочные эффекты в виде звука, тепла, света, ветра и прочего. Все гудит, поет, искрит и сверкает непонятно с чего. Магия определенно несовершенна, но в этом и заключается ее красота — Плам твердо придерживалась этого мнения.