Землянин 5.0

На седьмом этаже моему спокойствию не суждено было вернуться, и что происходит на этом загадочном корабле, я перестал понимать окончательно. От металлического звона, копоти и гари я перенесся в настоящий хлев, какие видел только во снах. Этаж был возведен из дерева, а необходимые элементы космолета тщательно под это дерево маскировались. Лошади заправлялись овсом в яслях, ленивые коровы жевали жвачку, овцы жалобно блеяли, а куры отбирали друг у друга плодовые кусочки и бегали от петухов. И все то были биологические создания, лишенные кибернетических сетей. Возможно, экипаж таким образом зарабатывал эксманы, совершенствовался и совершенствовал космолет, ведь живую продукцию ввиду ее малочисленности наконец оценили как высшее творение земли. Но для чего товару предоставляли такие вольготные условия и почему держали именно внутри космолета, я не понимал. Стены здесь лучились белым дневным светом, но по мере моего нахождения он в соответствии с режимом дня и ночи медленно приглушался. Еще одним серьезным отличием от архаичного хлева была относительная чистота. Животные испражнялись исправно, но тотчас включались системы очистки, туман впитывал испражнения и выводил через сливы.

Хоть обитатели фермы оставались одними из последних носителей замысла природы, никакой симпатии к ним я не испытал. В моем понимании это были примитивные устаревшие механизмы по выработке энергии биологическим топливом. Топлива они потребляли много, чудовищно много, а величина чистой энергии на выходе получалась смехотворной. Ее запаса хватало только на срок, необходимый для нахождения нового топлива. Функционирование механизмов не имело смысла, более того, вырванные из системы, в которой создавались, они утрачивали полезность и теперь служили разве во благо энтропии. Об этом надо будет переговорить с Рэем, если он умен хотя бы вполовину от уверений Федора Ивановича. Пусть объяснит смысл их существования, а заодно и моего тоже.

Я уже повернул к лестнице, когда услышал разговор двух доярок:

– Тучка изнервничалась, вторую ночь не спит, никак отелиться не может.

– Так ты ей успокоительного в лаборатории возьми. Я иногда сама принимаю, как мысли о предстоящем полете начинают изводить. Спасин называется. Три капли – и четверть часа меня добудиться невозможно. Корове, понятно, больше требуется…

Одни расходы, как я и думал.

Лестница на последний этаж неожиданно оказалась преграждена большой массивной, как корпус древнего танка, металлической дверью. Я навалился, постучал, почесал подбородок. Не было понятно, дверь ли это вообще или некий системный люк.

– Как попасть на восьмой этаж? – спросил я у продолжавших беседу женщин.

– Нужно получить разрешение у Федора Ивановича, – ответила одна.

– Или у Рэя, – подхватила другая.

– А что там?

– Топливный склад, – с готовностью продолжила первая.

Воспламенение топлива могло уничтожить всю станцию, так что меры предосторожности казались разумными.

Я исследовал космолет, насколько хватало доступа, а Рэя так и не нашел. Меня слабо интересовала его персона, но, обдумывая предложение Федора Ивановича, я находил все меньше причин ему отказывать. Однако для очистки совести сперва все-таки хотелось поговорить с Гарольдом, он располагал к себе своей решительностью и совсем не походил на обычного грабителя.

Поднявшись на второй этаж, я выбрался на проходной балкон, вытянулся на перилах и сконцентрировался. Ничего не получалось, сигнал глушился полностью, я даже не мог выйти на нужную частоту. На первом этаже мне вновь будут не рады, но я постараюсь не задерживаться.

Моему появлению на лестнице никто значения не придал, но, стоило двинуться по коридору, и люди в серых халатах, будто бы случайно, начали скапливаться вокруг меня. Теперь их действия мне казались подозрительными. На одном халате я увидел темное пятно. Кровь? Что они скрывают? Удобрений и снотворных на операционном столе не производят. Или то был лишь релаксационный стол для восстановления и обновления жителей «Феникса»?

До меня донесся тяжелый вздох. Наверное, солдат вернулся после столкновения со Стервятниками. Инстинктивно я двинулся в противоположном направлении – им незачем знать о моих подозрениях. Концентрация людей несколько уменьшилась. Я ускорил шаг, повернул один раз, другой. Впереди замаячил навесной перешеек между корпусами. Вдруг кто-то резко произнес:

– Что вы здесь делаете? – говорила та самая женщина, которую я видел в оранжерее, будучи под конвоем.

Мозг заработал быстро, ответ нужен убедительный.

– Тучка заболела, меня просили взять спасина.

– По коридору в другую сторону, вторая дверь налево. Скажите, распорядилась Ирина Николаевна, – уже спокойным тоном наставила она, проследила, как я удаляюсь, и крикнула напоследок: – Следующая дверь!

И у нее был отец, а может, и есть. Какое удивительное совпадение.