Земную жизнь пройдя…

– Графиня говорила, что знает нечто важное, – ответил он, – обещала поделиться со мной своими знаниями, если я обязуюсь оказать ей посильную помощь. Говорила, что от этого зависят мои мистические искания. Признаться, поначалу я решил, что она сошла с ума среди светского балагана. Но когда она упомянула Крючкова, я задумался. Меня охватило недоумение: откуда она могла знать? Но теперь после ваших слов понимаю, Крючков слишком многое ей рассказал. Есть люди, которым обязательно надо с кем-то поделиться своими тайнами, и я очередной раз возрадовался, что не из их числа.

Мое предположение оказалось верным, графиня рискнула получить плату за свои знания. Если Ильинский не убийца, и она просто решила продать свои знания… Знала ли она имя убийцы? Наверно, тогда дама начала бы шантажировать убийцу. Но если Ильинский или Соколовский могли заплатить больше? Понятно, почему она отправилась к ним…

Взаимосвязь между тремя убийствами очевидна. Но что еще хотела мне сказать покойная мадам Соколовская?

* * *

В библиотеку вошла барышня Оринова. Держалась она весьма уверено, казалось, что былой страх перед покровителем отступил. Беседа с Ольгой явно пошла на пользу.

Согласно этикета я поднялся с кресла, Ильинский нехотя последовал моему примеру.

Увидев меня, Оринова приветливо улыбнулась и весело ответила на мое приветствие.

– Простите, я могу взять книгу, о которой говорила вам? – спросила она Ильинского.

Голос Ориновой звучал твёрдо.

– Не возражаю, – безразлично отмахнулся Ильинский, занятый своими мыслями.

– Вас беспокоит смерть графини Н*? – спросила Оринова иронично. – Я предупреждала, что вам не следует соглашаться на встречу с ней… Но вы не доверились моему предчувствию.

– Предчувствию? – переспросил я. – Неужто, и вы предвидели скорую кончину графини?

– Нет, мой талант не настолько силен, – улыбнулась Оринова, – Соколовский и Ростоцкая плетут интриги, и у меня закралось подозрение, что они могли подговорить глупую графиню. Прости, Господи, что я так жестоко о покойной.

– Ваши подозрения вполне обоснованы, – кивнул я.

– Лестно слышать такие слова от сыщика, – ответила она.

Эта похвала звучала искренне, располагающе, обычно подобные фразы заставляли меня насторожиться. Что надобно льстецу? Однако таинственная молодая особа моих подозрений тоже не избежала.

Удивительно, как Диана умела расположить к себе своей приятной непринужденностью, без вульгарности.

Когда её эксцентричная манера вызвала вполне объяснимые сложности на службе отца, Оринова сама приехала к начальнику. Она привезла в подарок его портрет.

В этот день мсье Оринов услышал от начальника:

– Ваша дочь очаровательна! А мой портрет, который она нарисовала, самый лучший. Не сравнится с бездарной мазней, за которую я заплатил огромные деньги! Если какой-то наглец посмеет обидеть мадемуазель, я с ним лично поквитаюсь!

Красивых девушек, которые умеют так легко расположить к себе, часто подозревают в чародействе.

– Вербин, вы человек честный и благородный, – произнесла барышня, опускаясь в кресло. – Надеюсь, на вашу помощь.

Ильинский, не выждав паузы, сел в кресло напротив. Он с трудом скрывал раздражение. Манеры гости ему не нравились, но чернокнижник не смел возразить. Я устроился в кресле рядом с барышней.

– Разумеется, мадемуазель, – ответил я.

– Мой добрый друг Ильинский не доверяет мне, – продолжала Диана, – надеюсь, моё слово в вашем присутствии поможет убедить его.

Я перевел взор на Ильинского, который уже не пытался скрывать раздражения.

– Чёрт бы вас побрал! – воскликнул он. – Какого чёрта я должен вам доверять?

– Попрошу вас успокоиться, – произнес я твердо, – мои долг выслушать мадемуазель.

Оринова благодарно улыбнулась.

– Я предложила моему другу стать компаньонами в его мистическом деле, – продолжила она, – посудите сами, смогу ли я быть полезна, если не знаю конечных целей? – обратилась она к чернокнижнику.

Ильинский хотел перервать речи барышни, но, поймав мой строгий взгляд, сдержался.

– Ваши рассуждения не лишены здравого смысла, – ответил я.

– Я слышала, есть обычай клясться при свидетеле, – сказала Оринова, – я готова поклясться, что не предам Ильинского, если он готов поклясться в ответ, что не причинит мне зла.

– Вы готовы? – спросил я. – Ваше положение весьма щекотливо. Соколовский ждать не намерен.

– Клянусь, – нехотя ответил чернокнижник.

В ответ Оринова, улыбаясь, протянула ему свою изящную руку в белой перчатке.

– Я честная девушка! – повторила она. – Клянусь!

На мгновение Ильинский замер, глядя в ее огромные зеленые глаза.

Затем, отвернувшись, он поднялся с кресла и отошел к окну. Руки в ответ он не подал.

– Продолжим беседу завтра, – произнес чернокнижник недовольным тоном.

– Как вам угодно, – ответила Диана, пожав плечами. – Благодарю вас, Вербин… Вы меня спасли…

* * *

Вадим Соколовский к моему удивлению не начал паясничать, когда я спросил его о графине Н*.