Зеркальный лабиринт мести

— Он! Пособник маньяков! Он вернулся! Я нашла в нашей каюте его черную метку…

Пашка поцеловал Злату и беспечно сказал:

— Девочка моя, мы в открытом море. Точнее, конечно же, океане. Найти нас не под силу никакому маньяку. Да и к яхте никто не приставал.

— Он приплыл с аквалангом! — закричала Злата. — Павел, почему ты мне не веришь? Сходи в нашу каюту, и ты сам увидишь этот лист с надписью…

Пашка усмехнулся.

— Злата, девочка моя, уже сходил. Ты ведь это имеешь в виду?

Он вынул из-за спины скомканный листок с кошмарным словом. Злата заплакала:

— Ну вот, веришь теперь, что он проник на яхту?

— Злата, девочка моя, говорю же тебе, что проникнуть на яхту невозможно! Это только в идиотских фильмах маньяки, которых убивают семьюдесятью семью разнообразными способами, постоянно восстают из ада и следуют по пятам за главной героиней вплоть до туалета в готическом замке ее четвероюродной бабушки. В реальной жизни такого не бывает…

Злата закричала ему в лицо:

— Павел, ты мой муж! Ты сам видишь, что он здесь! Почему ты так странно улыбаешься?

Пашка скомкал лист и швырнул за борт. Кривая улыбка на его мальчишеском лице уступила место хмурой гримасе.

— Злата, девочка моя, ты меня достала! Я же сказал, что проникнуть на яхту извне невозможно.

— Значит, он прятался в трюме или в одной из пустых кают! — осенило Злату. — Он был здесь все это время, пока мы…

Пашка взглянул на нее и сказал:

— Повторяю еще раз: на яхте только мы вчетвером. И никакого маньяка здесь нет. Точнее…

Он облизал губы и добавил:

— Тут не один, а целых два маньяка. И две жертвы! Злата, девочка моя, неужели ты так и не поняла, что никакого мифического Дмитрия Алексеевича здесь и в помине нет? Он давно мертв и покоится в лесополосе в Подмосковье — Егорова работа. Хотя я ему кое в чем ассистировал. Например, после кутерьмы в ресторане с тобой и Кайманом я, прежде чем вернуться к тебе в квартиру, смотался за город и, прекрасно зная от братца, что Жанночка с детьми мчится к тебе, устроил им аварию со смертельным исходом. Что же касается вашей с Лизой кончины в океане… Все будут думать, что это он на яхту напал и вас убил, а саму яхту взорвал. Взрывчатка-то уже на борту. Мы с братом выживем, конечно, и подтвердим эту версию. Ваши тела найдут, а его нет, но это же океан, никто ничего не заподозрит. Егор специально устроился на работу в агентство, чтобы сделать своего недалекого шефа козлом отпущения и заодно «расследовать» свои же собственные преступления. Точнее, направлять расследование по нужному следу, презентуя то одну «случайно обнаруженную» улику, то другую. Так ты наконец поняла, что этот листок с надписью и был моим сюрпризом? И что я намерен убить тебя?

Лиза, тяжело дыша, смотрела на стоящего перед ней Егора. Он был такой… такой чужой. И излучал такую злобу. И готов был убивать!

Они находились на кухне, куда он ее загнал. Лиза слышала крики с палубы и поняла, что Пашка расправляется — или уже расправился! — с ее сестрой Златой.

И она уже поняла, что истинными убийцами были их мужья. Слушая то, что говорил ей Егор, она осторожно, миллиметр за миллиметром, пододвигалась к мойке, в которой лежал острый нож.

— И ты понимаешь, что мы испытывали все это время? — говорил Егор. — Твоя мать была законной женой Ирдышина. Мать Златы — долгоиграющей любовницей. А наша… Она была медсестрой в больнице, где он начинал карьеру и время от времени ее трахал. Она забеременела от него, причем дважды в течение семи лет. Сначала появился на свет я, потом брат Петр…

— Петр? — спросила Лиза, сделав еще крошечный шажок к мойке. — Так его зовут вовсе не Павел?

— У нашего биологического родителя был пунктик насчет имен! — напомнил Егор. — Он назвал Петром не только моего брата, но и меня! Это потом мы взяли другие имена и поменяли фамилии. А так мы оба — Петры Олеговичи Ирдышины!

Еще шажок. И еще полшажка…

— Но Егор… То есть Петя…

— Не называй меня этим мерзким именем! — заорал муж. Хотя какой он ей муж, ведь они — сводные брат и сестра, то есть по закону их брак недействителен. Но хуже того, что она, что он… Что они все это время любили друг друга — и не только в платоническом смысле!

— Егорушка… Разве мы виноваты в том, что наш отец… наш биологический родитель был таким? Разве мы имеем права уподобляться ему?

Еще четверть шажка. Наконец, она уперлась спиной в мойку. А теперь рукой, осторожно, потянулась к ножу…

— Не заговаривай мне зубы! — раздраженно крикнул муж, явно намеревавшийся стать вдовцом. — И кстати, думаешь, я не вижу, что ты пытаешься достать нож?..

— Какой нож? — пролепетала Лиза и быстро схватила рукоятку. Раздался грохот, чашки и тарелки, стоявшие на мойке, полетели на пол. Егор бросился к ней. Она полоснула его по ладони, муж взвыл и подался в сторону. Держа перед собой нож, Лиза забилась в угол.

В угол, из которого не было выхода, — точнее, только один — тот самый, который преграждал теперь Егор.