Зеркало для Марины

– Как где? У себя, где же ей быть? – Вика села в кровати. Теперь стали различимы очертанья ее молодого тела. Я отвел взгляд.

– Уверена? Дашь мне это увидеть? Я хочу поговорить с ней о дочери. Возможно, Марина у нее.

Вика восприняла последнюю фразу сдержанно. Пока длилась эта пауза, я и влетел в ее сознание, помня о скорости, которая, увы, была уже не на моей стороне.

Россыпь бьющихся, как венка на виске во время срыва, мыслей. Я пытался цеплять их одну за другой, но вскоре, устав скакать между нитей, постарался схватить все разом. Что-то было там, глубже, что она так тщательно скрывала от меня.

В ее разуме пряталось темное пятнышко. Мысли обжигали, бились, но чем сильнее они пытались откинуть чужой разум, тем сильнее высвечивалась темная зона. Я устремился туда, почти физически ощущая, как жалят сплетенья эмоций, чувств, воспоминаний. Сначала я пригибался, отводил их в сторону, а потом, в самой близости от черной дыры, ломанулся напрямик. Когда я нырнул в нее, откуда-то издалека и очень, очень близко, изнутри и снаружи, донесся крик Вики. Она выла и стонала, пока я влезал в ее ночь.

А затем, когда мембрана прорвалась, я увидел. Вики не похищала Марину, но она первой переправила Марину в видение. Не такой уж слабой она и была, как оказалось.

– Как ее найти? Где она?

Я рвал нити, десятками выдергивал волоски, зная, чем это грозит Вике. Выйдя, я мог обнаружить идиотку. Плевать. Мне нужно было место. Мне нужно было найти мою дочь.

В разуме Вики был лишь прежний адрес Джены – тот самый, где мы бывали. Ничего больше. Никаких зацепок. Пустота.

Я выскользнул. Вика лежала поперек кровати, ноги безвольно свисали. Глаза бездумно смотрели в потолок. Почему-то подумалось об изнасиловании. Я изнасиловал ее – не тело, а мозг. Что страшнее?

Зазвонил Викин телефон. Она шевельнулась, но я навалился на ее тело и успел схватить трубку первым. Вика что-то простонала.

ДЖЕНА

высветилось на экране.

– Слушаю, – буркнул я. Ее, казалось, не удивил мой голос. Впрочем, нормально для видящей. Сама Джена при этом говорила так, будто только что добежала до пятого этажа – прерывисто, с долгим горловым хрипом и одышкой:

– Кирилл, я нашла ее.

– Кого?

– Кирилл, ты тупой? Твою дочь! Марину!

– Но ведь… – я перевел глаза на Вику. Она так и лежала подо мной с рукой, вытянутой и опоздавшей к звонку.

– Приезжай скорее, только один. Девочка очень напугана, никто лишний сейчас не нужен. У меня в квартире – помнишь?

– Да. Еду. Сейчас.

Швырнул трубку в сторону Вики.

– Ты же знаешь – это обман. Кирилл, не езди к ней. Останься. Мы вдвоем сможем вытащить…

– А как ты докажешь, что ты сама – не обман?

Я рванулся к двери. Деньги, куртка, кроссовки. Выскочил за дверь, на ходу вызывая такси. Если я выйду сейчас, машина подберет меня у метро. Быстрее!!!

В такси я подгонял водителя. Хотел даже загнать его в видение гонок, но передумал. Все-таки нужно добраться живым и готовым ко всему.

Но почему так? Почему Джена решила отдать Марину? Упреждающий удар? Или это очередное видение

, попытка развернуть меня в другую сторону?

Главное, чтобы Джена не смогла прочесть меня. Мне нужна защита – вроде той черной дыры, что я пробил недавно, только сильнее, гораздо сильнее.

Пока такси ныряло в повороты ночной, но еще не спящей Казани, я придумал. Металл. Сплав, который отражает любую энергию. Любое воздействие будет отброшено к тому, кто пытается проникнуть внутрь. Вряд ли можно найти точную формулу этого металла в справочниках, но здесь все зависело от силы видения. А после победы над Викой, я был уверен в себе. Когда машина подъехала к псевдоевропейской новостройке в глубине Квартала, внутри меня блестело зеркало.

– Заходи! – я еще поднимался, когда Джена распахнула дверь. – Да не разувайся ты! Иди в комнату.

Подтолкнула меня в спину. Мягко. Не бойся, мол, иди. И я, не оглядываясь, почувствовал, как она пытается с этим касанием пролезть в меня. Я же, взбудораженный после схватки с Викой, ринулся навстречу. Зеркало мое сверкало где-то позади, а впереди ждал открытый разум Джены. Ведь чтобы увидеть, нужно быть готовым к тому, что увидят тебя.

И здесь, на самой поверхности, я нашел разгадку. Отдельные догадки наконец сложились в цельное понимание. То, что терзало меня последние недели. Нет, даже месяцы – ведь еще до самоубийства (черт с ним, назовем так!) я догадывался. Но одно дело – иметь лишь намеки, смутные опасения, а другое, совершенно другое – получить доказательство. Полное и неисчерпаемое свидетельство того, кто затеял всю эту игру.

Я по прежнему не смотрел на Джену, но видел, как она обмякла, прислонясь к косяку. Я шагнул в комнату.

Марина сидела на стуле. Чуть ссутулившись, смотрела на меня прекрасными глубоко карими глазами. Волосы ее все так же кудрявились, а личико чуть осунулось по сравнению с урывками моей годовалой памяти.

– Папа… – выдохнула Марина, и у меня подкосились ноги, – ты пришел.