Зернышки в кармане. … И в трещинах зеркальный круг

— А вот этим надо заняться серьезно, — сказал Дермот. — Но я хочу, чтобы вы поняли — скрывая от жены правду, вы подвергаете ее риску. Впрочем, ближайшие несколько дней, пока ваша жена находится под наблюдением врачей, опасаться нечего. У меня к вам еще одна просьба. Составьте, пожалуйста, по возможности полный список людей, находившихся на площадке у верха лестницы или поднимавшихся по ступеням в момент убийства.

— Постараюсь, хотя не уверен, припомню ли всех. Лучше попросить об этом мою секретаршу, Эллу Зелински. У нее блестящая память, у нее же должны быть списки приглашенных. Если хотите поговорить с ней сейчас…

— Хочу, и даже очень.

Глава 11

1

Элла Зелински бесстрастно взирала на Дермота Крэддока сквозь массивные очки в роговой оправе, а он думал — надо же, чтобы так повезло! Спокойно и по-деловому она выдернула из ящика стола листок с машинописным текстом и протянула его Крэддоку.

— Могу сказать почти наверняка — сверх этого списка не было никого, — сообщила она. — Но, возможно, есть двое или трое лишних — кое-кто из местной публики. То ли до них не дошло приглашение, то ли они быстро ушли. Короче, я почти уверена, что этот список точен.

— Очень квалифицированная работа, позвольте сделать вам комплимент, — сказал Дермот.

— Спасибо.

— Наверное… извините, я в этом полный профан… наверное, ваша работа требует высокой квалификации?

— Все должно быть отпечатано четко и ясно, это факт.

— А каковы ваши обязанности? Вы, если можно так выразиться, осуществляете связь между студией и Госсингтон-Холлом?

— Нет. К работе студии я не имею никакого отношения, разве что отвечаю на звонки оттуда либо звоню на студию сама. На мне — светская жизнь Марины Грегг, ее деловые и личные контакты, ну и в определенной степени я слежу за ведением хозяйства.

— Работа нравится?

— За нее щедро платят, и она достаточно интересна. Впрочем, убийство в контракте оговорено не было, — добавила она сухо.

— Вы были потрясены?

— Так сильно, что хочу спросить: вы уверены, что это убийство?

— Шестикратная доза гиэтилмексина и так далее — чем еще это может быть?

— Несчастным случаем.

— Но как, на ваш взгляд, такой несчастный случай мог произойти?

— Вам трудно себе это представить, потому что вы не знаете обстановки. Этот дом — просто склад всякого снадобья. Я вовсе не имею в виду наркотики. Речь идет о лекарствах, выписанных доктором, но, как часто бывает в медицине, так называемая смертельная доза не всегда сильно отличается от дозы лечебной.

Дермот кивнул.

— У людей театра и кино разного рода провалы в памяти — дело вполне обыкновенное. Иногда мне кажется, чем больше ты талантлив как художник, тем меньше у тебя здравого смысла в каждодневной жизни.

— Вполне возможно.

— А сколько они таскают с собой всяких бутылочек, облаток, порошков, капсул и всяких коробочек! Успокоительное в кармашке, тоник в сумочке, таблетка для поднятия духа еще бог знает где — мудрено ли перепутать?

— Но все это едва ли применимо к нашему случаю.

— Как сказать. Допустим, кому-то из гостей потребовалось успокоиться или взбодриться, он (или она) достал свою бутылочку и то ли потому, что с кем-то в эту секунду разговаривал, то ли потому, что забыл дозу — давно это средство не принимал, — положил себе в бокал больше, чем полагается. Потом отвлекся и куда-нибудь отошел, а в это время появляется миссис, запамятовала ее фамилию, думает, что это бокал ее, хватает его и выпивает. По мне, такая версия куда правдоподобнее всего остального.

— Надеюсь, вы понимаете, что подобные варианты мы тоже рассматривали.

— Понимаю. И все же там бродило столько людей, столько бокалов с напитками повсюду стояло! Берешь чужой и выпиваешь из него — это не такая уж редкость.

— То есть вы не думаете, что кто-то намеренно отравил Хитер Бэдкок? По-вашему, она просто выпила из чужого бокала?

— Мне кажется, что это — самое вероятное.

— В таком случае, — сказал Дермот, тщательно подбирая слова, — это был бокал Марины Грегг. Понимаете? Ведь Марина передала умершей свой бокал.

— Может, она только думала, что это ее бокал, — поправила его Элла Зелински. — Вы ведь с Мариной еще не разговаривали? Она рассеянна до крайности. Она может взять любой бокал, похожий на тот, что был у нее, и выпить из него. Я не раз видела, как она это делала.

— А «Калмо» она принимает?

— О да, как все мы.

— И вы тоже, мисс Зелински?

— Бывает. В таких делах люди склонны обезьянничать.

— Я бы очень хотел поговорить с мисс Грегг, — сказал Дермот. — Она… на удивление долго не может прийти в себя.

— Это просто каприз, истерика, — объяснила Элла Зелински. — Она же все время себя заводит. А тут — убийство! Оно не может не выбить ее из колеи.

— А вас, мисс Зелински, не может выбить?

— Когда вокруг тебя целыми днями все только ахают да хватаются за сердце, — сухо ответила Элла, — поневоле впадаешь в другую крайность.

— Вы гордитесь тем, что и бровью не ведете, когда рядом разыгрывается трагедия?

Она обдумала его слова.

— Возможно, это не самая милая черта. Но мне кажется, если такой иммунитет у себя не разовьешь, сама живо чокнешься.