Жаль, не добили

Бойцы поставили колорадов в одну шеренгу, подравняли ее прикладами. Клычко и Гунча отступили, взяли на изготовку штурмовые винтовки. Наспех одетые пленники угрюмо смотрели на Гныша и молчали.

– Неразговорчивые вы, – заметил Касьян. – Вы кто, мадам? А вы, дорогой товарищ? – Он повернулся к рослому типу – Понимаю вас, любезный. Средних пальцев мало, чтобы выразить чувства?

– Скоты, вы что творите? – Мужчина в бессильной ярости сжимал кулаки. – Что это значит?

Еще мгновение, и он бросился бы на Гныша. Бывают такие люди, которые выплескивают злость, не понимая, что уже находятся на волосок от смерти. Видимо, господин Шаховский – не только зоотехник, но и безнадежный сепаратист.

Касьян выхватил из кобуры девятимиллиметровую «беретту» и выпустил мужику в живот две пули. Завизжала женщина, зажимая уши. Вспыльчивый господин сложился пополам, завалился боком, пару раз дернулся и затих. Мужчины тоскливо смотрели, как под телом расползается лужа.

– Олесь, заткни ей глотку, – негромко попросил Гныш.

Гунча взметнул приклад, ударил даму по затылку. Та подавилась криком, закашлялась.

– Что же вы такие несдержанные, господа-товарищи? – Касьян укоризненно покачал головой. – Представьтесь, – сказал он невысокому мужчине в ветровке.

– Дмитрий Сергеевич Ворохов, – неохотно пробормотал тот. – Возглавляю здешнюю администрацию.

– Серьезно? – Гныш очень удивился. – Держу пари, что уже не возглавляете. Ну и как оно, любезный? Что нового на селе – падеж, недород, все как обычно? Соблюдаете ли вы минские договоренности?

Заржали подчиненные Касьяна, которым все происходящее было вполне по душе.

– Полагаю, что нет, не соблюдаете. – Гныш поцокал языком. – Согласно минским договоренностям, территория Донбасса входит в состав украинского государства. Здесь действуют его законы. Все те личности, которые служат сепаратистам, автоматически становятся изменниками, а по законам военного времени это означает…

– Слушай, ублюдок, кончай чесать языком, – заявил глава поселковой администрации. – Хочешь кончить – стреляй. Я работаю, делаю свое дело, забочусь о сельчанах, волоку весь этот воз как ишак. А ты пришел весь из себя деловой, только и умеешь языком чесать да людей мучить. Все равно ведь убить собрался. Так делай это, хватит болтать. Только скоро сюда придут наши…

Грохнул выстрел. Мужчину отбросило к столу. Он сполз на пол, обнял одной рукой ножку. Застонала женщина. Сил кричать у нее уже не было. Щуплый пожилой мужчина тяжело вздохнул и подслеповато заморгал.

Гныш покосился на Клычко, который убрал за спину американскую винтовку и снимал происходящее на телефон.

– Что это ты делаешь, Денис? – спросил Касьян.

– Документальные кадры, – ответил Клычко. – Фронтовая кинохроника, так сказать.

– Ну-ну. – Гныш усмехнулся. – Ладно, черт с тобой, снимай. А вы? – Он резко повернулся к пожилому человеку. – Надо думать, бухгалтер Данилюк?

– Да, это я, – спокойно ответил мужчина.

– Значит, ваш сынуля… – Гныш плотоядно заулыбался.

– Скоро придет и надерет тебе задницу, – не меняя тональности, проговорил Данилюк. – Поганец ты эдакий. Думаешь, все это сойдет тебе с рук?

Ярость ударила в голову Гныша. Он выдохнул, словно огнедышащий дракон, схватил старика за грудки, с силой оттолкнул от себя. Тот оступился, проехал по полу, ударился головой о ножку стола, но тут же начал подниматься, продолжая что-то бормотать.

Касьян уцепил старика за ворот, размахнулся, ударил в челюсть. Голова несчастного дернулась и лишь каким-то чудом не отделилась от туловища. Он потерял сознание.

Гныш держал его за ворот, а пальцем другой руки давил на спусковой крючок «беретты». Жертва вздрагивала. Он отшвырнул от себя тело.

Женщина вдруг испустила душераздирающий рев и бросилась на него, сверкая глазами. Фурия из дурдома! Она выхватила канцелярский нож из стакана с карандашами, выпустила лезвие, пока замахивалась.

Касьян реально испугался, дернулся, отпрыгнул. Лезвие рассекло воздух. Он схватил женщину за волосы, сильно дернул. Она завизжала сиреной, выпустила нож.

Гныш был в ярости. Подчиненные стали свидетелями его мимолетного страха. Ничего, эту запись можно удалить.

Он хлестнул женщину по щеке, опять схватил за волосы, развернул и пару раз ударил лбом о столешницу. Но товарищ Курехина, или как ее там, оказалась живучей, извивалась, норовила вцепиться зубами в запястье. Он расставил ноги, чтобы тверже стоять на земле, выхватил нож из чехла на боку и резко провел по горлу жертвы. Кровяной фонтан окатил столешницу.

Женщина захрипела, закашлялась, ее затрясло, как стиральную машинку. Она повалилась ничком, забилась в агонии.

Касьян резко повернулся. В комнате остались только его подчиненные. На всякий случай они отступили. В глазах Олеся Гунчи мелькнул испуг. Клычко продолжал машинально снимать документальный фильм.

– Убери телефон! – проорал Гныш, и Клычко быстро сунул аппарат в карман.

Касьян бросился из комнаты, оттолкнул зазевавшегося Пилипейко, быстро пересек короткий коридор, вывалился на крыльцо.

Снова пошел снежок. Он медленно падал крупными, действительно новогодними хлопьями.