Жан Брюс. Детективы

Чемодан спас ему жизнь, послужив амортизатором. Упав на спину, Менцель в первое мгновение был совершенно оглушен, потом поднялся и со всех ног побежал в сторону порта.

Лишь добежав до причалов и свернув направо, на пьяцца Дука д'Абруцци, Менцель понял свою ошибку. Метнувшись под козырек подъезда, он стал развязывать пояс плаща, чтобы взять чемодан в руку, как все нормальные люди, и только тогда обратил внимание, что дождь продолжает идти.

— Зараза! — громко сказал он.

Он прижался к стене, задыхаясь. До него донесся топот погони, возбужденные голоса перебивали друг друга: «Сюда!» — «Нет, туда!» «Я вам говорю, сержант, что он свернул налево!»

Менцель перевел дыхание. Это была всего лишь полиция. Несомненно, патруль, который, проходя по набережной, увидел, как он убегает.

Мнение первого возобладало, и они скрылись за углом.

Менцель спокойно дождался, пока окончательно восстановится дыхание и беспорядочные удары сердца войдут в норму.

Прижимаясь к стенам, он пошел направо и почти тотчас свернул на виа Маккиавели.

Что делать? Куда идти? Владелица гостиницы «Гарибальди» обязательно подаст завтра утром заявление в полицию на некоего Франсиса Альбрехта, обвиняя его в мошенничестве. Стефану Менцелю придется отказаться от этого удобного прикрытия, избавиться от паспорта. А что, если… Да, не стоит создавать себе новых врагов. Как только откроются почтовые отделения, он пошлет в гостиницу «Гарибальди» перевод на достаточную сумму. Что тогда ему смогут предъявить? Ничего. Нет закона, запрещающего выходить по ночам через окно. Лестницы и двери не являются обязательными для всех выходами. Кому как удобнее…

На ходу он размышлял.

«Артур Ламм мне не муж, синьор, он мой брат…»

Артур Ламм ей не муж. Невероятно, как четко звучало в ушах Менделя эхо этого потрясающего голоса…

Виа Маркони, дом девятнадцать.

Артур Ламм ей не муж. Зато он, может быть, отравитель?

Сомнительно. Отравитель обязательно должен был иметь сообщников в гостинице. Зачем же Артуру Ламму было тайком подходить к двери, если он мог воспользоваться приходом Антонио, если…

В конце концов, почему Франц Халлейн, зная, что может в любую минуту погибнуть, не доверился бы журналисту?

Это было возможно, вполне возможно.

Он решил сходить на виа Маркони, не признаваясь себе в том, сколь сильно на это решение повлияло неотвязное желание увидеть женщину с чарующим голосом…

* * *

Эстер подняла глаза на часы в стиле ампир, стоявшие на камине.

— Час десять, — заметила она. — Думаю, ты можешь идти.

Артур Ламм раздавил свою сигарету в хрустальной пепельнице и нехотя поднялся.

— Что за работа! — бросил он.

Вид у него был усталый. Эстер подбодрила его:

— Не надо было начинать. Теперь твой долг идти до конца. Я убеждена, что убийцы Франца Халлейна узнали, что ты был с ним знаком. Скорее всего, теперь ты вывел их на Менцеля. Ты должен исправить свою ошибку.

Ламм распечатал бутылку коньяка и наполнил стакан. Эстер хотела было призвать его к умеренности, но передумала. Ему был необходим стимулятор. Он выпил коньяк одним глотком и секунду постоял, откинув голову назад и показывая сестре пересекавший горло шрам — напоминание о «беседе» с гестаповцами, не понимавшими, как это австриец может дезертировать из германской армии.

Мучительные воспоминания. И вот теперь все начиналось сначала… Кошмар, казалось закончившийся навсегда, возвращался.

Артур посмотрел на себя в зеркало, висевшее над камином, причесался, подтянул узел галстука, надел и застегнул пиджак. Потом взглянул на сестру:

— Тебе бы следовало лечь… — И тут же перебил сам себя: — Я идиот. Ты должна позвонить…

Она озабоченно свела брови:

— Повтори наш план. Я боюсь, ты забудешь.

Он послушно повторил:

— В час сорок пять я позвоню в дверь гостиницы. Допустим, слуга откроет мне через две минуты. Я задержу его еще на три минуты, поставив выпивку. В час пятьдесят ты позвонишь по телефону и попросишь соединить тебя с клиентом из шестого номера. Антонио позвонит ему. Когда Антонио вас соединит, я его отвлеку, чтобы не дать подслушать. Ты положишь трубку, перезвонишь и скажешь Антонио, что слышала, как в комнате кто-то кричал и что там, должно быть, произошло что-то страшное. Попросишь его сходить посмотреть… Я пойду вместе с ним и воспользуюсь случаем, чтобы войти в комнату. Сделаю вид, что узнал Менцеля, закричу от радости, будто нашел старого приятеля, и отпущу Антонио с щедрыми чаевыми, чтобы заглушить подозрения, если они у него возникнут.

Эстер заколола волосы на затылке, поправила очки и ободряюще кивнула:

— Все правильно, Артур. Тебе надо уходить немедленно.

Ламм вывалил из карманов все содержимое за исключением платка и ножа.

— Никогда не знаешь, как все повернется, — объяснил он. — Если они меня схватят, незачем давать им наш адрес…

— Они должны его уже знать, — очень спокойно заметила его сестра.

— Возможно, но это не точно… Я оставлю ключи. Когда мы придем, ты нам откроешь.

Эстер покачала головой:

— Позвонить в дверь может кто угодно. Надо придумать сигнал.

— Ты права. Подожди… придумал: я просигналю МЕНЦЕЛЬ азбукой Морзе… Таа-таа-ти-таат-… и так далее.