Жаркие объятия разлуки

Вероника помнила до мелочей их последний разговор с Анатолием. Как хороший дипломат, он сначала немного притушил конфликт с женой… А затем, всего через час после отвратительной сцены, когда Вероника наконец заснула в своей кровати трудным, тяжелым сном, явился к ней, чтобы объявить, что «он очень сожалеет, но с сегодняшнего дня она уволена». Разумеется, она понимает, что теперь их отношения, хотя бы временно, но должны прекратиться. Да, он говорил, что любит ее. И он не обманывал. Но любовь — это вещь очень относительная. Не все в жизни так просто. Нити, которые связывают людей, многообразны… На «нитях» Вероника не выдержала.

— Зачем ты говоришь мне все это, как будто оправдываешься… Случилось, так случилось. Я немедленно соберу вещи и уйду. Когда идет первая электричка до Москвы?

— Но ты должна меня понять…

— Понимаю, понимаю. Так когда?

— Кажется, в пять тридцать.

— Отлично. Я как раз успеваю. Передай Алле, что я очень сожалею. И жаль, что я не закончила курс прижиганий… А сейчас уходи. Мне надо одеться.

И Анатолий ушел. Веронике показалось, что он испытал явное облегчение от того, что Вероника так просто и элегантно замяла скандал. Похоже, он принципиально не хотел знать, что при этом творилось у нее в душе… Вероника вспомнила анекдот про француженку и русскую. Сейчас она повела себя как истинная француженка. Никаких сцен, никаких истерик… Все хорошо, дорогой… Все было прекрасно…

В дверь постучали. Вероника открыла глаза и вспомнила, что лежит в комнате Романа. Машинально вскинула руку с часами — оказывается, она задремала и провалялась целых три часа.

— Можно? — Дверь приоткрылась, и в щели показалось лицо Романа. Вероника сразу отметила про себя, что он уже прилично «набрался». Как бы не пришлось снова от него отбиваться…

— Заходи, — тем не менее ответила Вероника и поднялась с кровати.

Роман с удовольствием занял освободившееся место. Теперь он полулежал на кровати, а Вероника сидела на стуле возле письменного стола.

— Ты, кса-сти, обещала рассказать мне про особняк, — пьяным голосом напомнил Роман.

Глядя на него, Веронике вдруг стало весело. И чего она, собственно, так переживает? Ведь история, которая с ней приключилась, стара, как мир.

— Представь себе, я стала участницей забавного водевиля, — начала она.

— То есть?

— Я играла роль служанки. Кроме того, в действии принимали участие господин и госпожа — богатые хозяева дома. Сюжет нехитрый: господин соблазняет молоденькую и хорошенькую служанку. Жена начинает что-то подозревать. Чтобы застать любовников врасплох, она уезжает на курорт и возвращается раньше, чем обещала. Результат — скандал в благородном семействе. Служанка, естественно, очень быстро оказывается на улице… И вот я здесь, перед вами.

— Ты не шутишь? — спросил Роман.

Вероника ухмыльнулась.

— А что? — сказала она. — Все это действительно очень смахивает на шутку. Однако то, что я здесь, это непреложный факт. С завтрашнего дня начну снова искать работу.

— Вот ведь не везет тебе… — Глаза Романа вдруг поплыли и съехались возле переносицы. Он встал и, довольно грубо дернув Веронику за руку, усадил ее рядом с собой на кровать. — А может, тебе «вмазаться»? Знаешь, как это иногда помогает? — дыхнув ей в лицо перегаром, предложил он.

— Ты имеешь в виду наркотики? — спокойно уточнила Вероника, слегка отстраняясь от него.

— Ну-у, наркотики… Это громко сказано. Мы люди небогатые, у нас что попроще. «Винт», «мулька»…

— И давно ты колешься?

— Да нет. Как в Москву приехал, ребята живо на иглу посадили.

— Значит, когда я вас на дороге встретила, ты еще не кололся?

— Ну, не совсем… Я еще на Сахалине попробовал. Сначала «травку». Потом гашиш. А потом и по вене уговорили.

— Ну и что ты испытываешь?

— Как что — кайф. Словами это не объяснишь — надо попробовать.

— А потом что?

— Да ничего. Догоняюсь винчиком — и порядок. Потом, когда уже невмоготу станет, опять «вмазываюсь».

Вероника почувствовала, как от отвращения у нее кружится голова. Даже когда она, будучи еще совсем девчонкой, присутствовала при вскрытии трупов, ей не было так противно.

— Эх, Ромка, — сказала она, отвернувшись в сторону. — Лучше бы ты всего этого мне не рассказывал…

— А что? Ты сама правильная, что ли? — вдруг возмутился он. Видно было, что его охватывает какой-то внутренний мандраж. Может быть, ему уже пора было пополнять дозу. — Я ведь про тебя много что знаю… — продолжал он. — Ты мужика убила — там, на Сахалине…

Спокойно. Только не выдавать себя. Вероника повернулась таким образом, чтобы ее вспыхнувшие жаром щеки оставались в тени.

— С чего это ты взял? — с самым скептическим видом поинтересовалась она.