Жаркий Август. Книга вторая

С сожалением почувствовала, как ускользало тепло, что обволакивало, когда была в его объятиях. Каждая клеточка протестовала против этого, рвалась обратно, к нему… но я так не могла.

Отступила, вытирая рукой мокрые щеки:

— Прости, сорвалась. Этого больше не повторится, — аккуратно обошла его и на дрожащих от пережитого волнения ногах поплелась в сторону дома, не на секунду не прекращая чувствовать напряженный взгляд в спину. Просто умирая от желания остаться.

Но разве так можно?

Я не знаю. Запуталась окончательно.

— Вась, — тихо позвал он, и я, зажмурившись изо всех сил, обернулась.

Тимур стоял посреди дорожки, освещаемой тусклым светом, льющимся из окон дома, и смотрел на меня таким взглядом, от которого дышать не получалось.

— Я завтра приду, ладно? С работы тебя встречу. Давай просто пройдемся, пожалуйста? — просил, а в наряженном голосе такая надежда сквозила, что не смогла ответить отказом.

— Приходи, — выдохнула еле слышно, проклиная себя за слабость.

Он еле заметно улыбнулся, но улыбка вышла такая грустная, что снова в глазах защипало. Поэтому торопливо пошла, пока еще не потеряла остатки самообладания.

Как же сложно, когда стоишь на развилке, и от твоего выбора зависит вся дальнейшая жизнь. Я не представляю, как сложатся наши дальнейшие отношения, если скажу «да». И еще меньше представляю, что со мной будет, если он уйдет, отступит.

Справлюсь ли с его демонами, если начнем все сначала? Справлюсь ли со своей тоской, если откажусь, поставлю точку и попытаюсь забыть?

Меня эти вопросы добьют. Мотает из стороны в сторону, и вечная проблема: где поставить запятую во фразе «казнить нельзя помиловать». Так хочется, чтобы кто-нибудь взял за руку, подвел к правильному решению и уверенно сказал «делай так, все остальное тебе не нужно». Кто-нибудь, пожалуйста…

***

Хреново до невозможности. Оттого, что видел ее такой расстроенной, оттого что осознавал — все из-за него. Из-за слов дурацких, что сломали их мир.

В очередной раз почувствовал себя самым последним идиотом. Что ж он всегда портит, и только потом включает голову? Пытается собрать, исправить. Неужели нельзя делать все сразу нормально? Чтобы потом не было непонимания, не было вот таких тяжелых моментов.

Ладони горели оттого, что прикасался к ней, был так близко. И в то же время далеко.

Кожей чувствовал ее недоверие, желание спрятаться, страх подойти ближе.

Рычать хотелось от бессилия, но понимал: хватит уже, нарычался так, что все разбежались. Исправлять надо. И рад бы начать прямо сейчас, да кто бы еще позволил.

Тимур понимал, что даже если Васька и сдастся, решит попробовать еще раз, то путь будет очень непростым.

"Прости, я больше так не буду" — не их вариант. Они не в детском саду, когда извинился, пальчик протянул со словами «мирись, мирись, мирись и больше не дерись», — и все хорошо. Никто не поверит этим словам. Они не исправят того, что произошло.

Впереди предстояла сложная работа: доказать Ваське, что с ним может быть по-другому, с ним может быть по-человечески. Только бы она захотела принять эти доказательства, захотела поверить, попробовать. Если откажется…будет сложнее. Намного.

В одном он слукавил, когда говорил с ней. Не смог бы уехать, даже если бы метлой гнала прочь. Даже если бы воротила от него нос, не желая смотреть в его сторону. Потому что иначе никак. Без нее никак.

Домой вернулся поздно — шел пешком, рассеянно глядя по сторонам, думал. О разном. О том, что было. О том, что будет. О Ваське, конечно, думал, об их будущем.

Ник уже был дома — сидел в своей комнате, уткнувшись в компьютер. На появление Тимура отреагировал лишь рассеянным кивком и снова отвернулся к экрану. Пи**ц, он загадочный. Видать, тоже не слабо скрутило, раз всю самоуверенность растерял, ходит в последнее время, как в воду опущенный.

— Видел Ваську? — поинтересовался хозяин дома, не отрываясь от своего занятия.

— Видел.

— Ну и как?

— Да, никак, — устало потер лицо. — Сложно с ней.

— Хм, а ты почаще быка тупорылого включай. Глядишь, подобреет, проще станет.

— Типа под**бал?

— Типа, да, — хмыкнул Никита.

— Ха-ха, очень смешно, — Тимур недовольно нахмурился. И рад бы пошутить, да настроения не было.

— Да уж, не лопнуть бы от смеха.

Остаток вечера каждый провел в своем углу. Ник все так же за компом, непонятно: то ли делом занимался, то ли фигней какой страдал. Тимур долго стоял на балконе, пока окончательно не промерз, до самых костей, так что потряхивать начало. Там же поговорил по телефону с отцом. На вопрос, когда вернется, ничего не ответил, потому что не знал ответа. Барсадов старший не стал спрашивать, как продвигались дела с Василисой, наверно почувствовав, что хороших новостей пока нет.

Сложно с ней. И с ним всегда было сложно. Тимур это понимал, как никогда ясно. Через это как-то надо пройти, переступить, идти дальше, вместе. Только теперь ролями поменялись. Теперь его очередь вытягивать их из этого болота.

Лишь бы Васька шанс дала, а там уж вытянет, справится. Все для этого сделает.