Жаркое из шефа

А Бергер пытался убедить крупных бизнесменов страны доверить ему акции для выхода на международную биржу.

Гений-инвестор и гений-повар в тот день были в одном шаге от краха.

В итоге мы оба выиграли. Не сразу, но в конце концов, благодаря друг другу…

— Прости, я замотался, — Бергер зашел на кухню и сел на высокий стул у стойки, где я крошил овощи. — Вика чудачит, Влад заигрался в шпиона, а японская биржа сегодня решила выкинуть фортель. Бесят, суки.

— Понимаю, — протянул я и отложил нож.

На всякий случай.

— У меня тоже нарисовались проблемки. Точнее одна.

— Алла? — попробовал угадать Бергер.

Я поморщился. Алла уже перевалила в раздел “Проблема”. Ее я бы не посмел преуменьшать.

— Нет. Дан. Данила “Салага” Митрошин.

— А в чем проблема? — не понял Бергер.

— Я хочу его трахнуть, Леха.

Признался и выдохнул, боясь поднять на друга глаза.

— В каком смысле трахнуть? По голове? — опешил Бергер, но лишь бы к шутке все не свел.

— Нет. В прямом смысле. Поставить его раком… Или как их ставят?.. И трахнуть.

Бергер озабочено потрогал мой лоб, поморщился.

— У тебя горячка, Ян?

— Если бы… — буркнул я и снова взял в руки нож, заметив как они трясутся.

Мне нужно было успокоиться, а что меня успокаивает? Конечно, любимая работа!

Но Леха решительно выдернул нож и убрал в выдвижной ящик.

— Мне надо закончить, — попытался сопротивляться я.

— Ну нет. Твоя проблема серьезнее, чем обвал на японской бирже. Выключай все, пошли в кабинет. К бару.

— Черт, давай хотя бы нарезку сделаю, чтобы закусить…

— Нет, Янчик, при таком резком развороте в своей жизни, привыкай глотать без закуски.

Бергер увел меня с кухни, не церемонясь всучил в руки большой бокал, бросил туда два кубика льда, потом подумал и убрал один:

— Первые пару бокалов предлагаю не разбавлять, — пояснил он.

И щедро плеснул виски себе и мне.

Выпили не чокаясь.

Помолчали.

Леха разлил еще и снова выпили.

— Давай по порядку, — велел он. — Как с ним познакомился, как понял, что тебя… ну это… влечет? Какие шаги предпринял?

Горло сразу сжало, что вдохнуть не мог. Прокашлялся, снова отпил из бокала и откинулся на кресле.

— Я начну немного раньше, — решился я на исповедь. — Ты знаешь, что у нас с Аллой очередной кризис…

— Какой по счету? — хмыкнул Бергер, не забывая подливать мне в бокал виски.

Я залпом влил себя содержимое бокала, тряхнул головой, когда от крепкости все же свело челюсть и выдохнул, приходя в себя.

— Он один, но затянувшийся.

Бергер кивнул, приглашая не останавливаться. Сам опять наполнил бокал.

— Ты знаешь, что по молодости она не хотела ребенка, потому что жили в общаге, жрать было не на что, с работой нихрена не складывалось… Она права, какой в то время ребенок? Самим бы как-нибудь выкарабкаться…

— Это да. Ты знаешь, что с моей один в один было.

— Да… Потом пришел успех. Наш первый с тобой ресторан… Помнишь?

Бергер хохотнул, протягивая мне бокал. Я поддержал тост без слов, но понятный нам с той самой первой аферы, когда деньги инвесторов Бергер пустил не в биржевые обороты, а в открытие и раскрутку моего первого ресторана. Первого, получившего звезду Мишлен, ставшего брендовым, сделавшим мне имя!

Он рисковал. Я рисковал. Но мы безрассудно верили друг в друга и победили!

Да.

— Но я со своей развелся, а ты продолжал держаться за Алку, — подчеркнул Бергер, возвращая меня к проблеме.

— Я ее любил.

Мы погрязли в тишине, в которой вопрос друга прозвучал особенно резко:

— Любил? Больше не любишь?

Черт, я и сам не заметил, как произнес это в прошедшем времени. Я любил Аллу, а теперь?

— Н-не знаю, — заикаясь произнес я. — Мне кажется, что зря она затягивает с ребенком. Я еще понимал, когда мы жили в нищете. И потом старался понять, когда она попросила пару лет пожить для себя, попутешествовать… Но пара лет как-то затянулась. Ей уже тридцать два, куда откладывать?

— Может она не хочет от тебя детей?

Я пожал плечами и снова влил в себя вискарь.

— Может уже и хочет, но я не могу.

— В каком смысле?

— Не стоит.

Бергер помолчал, потом тяжело вздохнул:

— Тут стоит выпить.

Мы снова опустошили бокалы.

— Вообще не стоит, или только на Алку? — уточнил Леха.

— Вообще стоит. Но не на Аллу.

— Хорошая новость.

— Нет, Леха. Плохая.

— Когда стоит — уже хорошо! — упорствовал Бергер.

— А когда стоит на парня?

Тут он помычал, а я отнял у него бутылку, налил себе до краев и снова выпил.

— Тогда переходи к Дану. Может с ним что-то не так?

Я прикрыл глаза потяжелевшими веками, воскрешая в памяти образ Дани и его неповторимый запах.

— Оооо, Леха, с ним все очень даже так. Он очень тонкий, изящный… С утонченными чертами лица. Такие скулы… ммм… как лезвия ножей, кажется, дотронешься и обрежешься! Глаза… Нет, у него глазищи. Посмотришь в них, а они как зимние озера подернутые тонким льдом, коварные. Вот так поймаешь его взгляд и тонешь. Зацепиться не за что, Лех… И губы…

Я застонал, пряча лицо в ладонях.

— Что губы? — надтреснутым голосом поинтересовался Бергер.