Жатва

- Ну-с, Хартхаус, - сказал мистер Баундерби, - как вам это понравится? Недурно, а? Вы скажете - помилуй бог, с какими субъектами моим друзьям приходится иметь дело. Но это еще что, сэр! Вот послушайте, я задам этому человеку вопрос. Прошу вас, мистер Блекнул, - сильный порыв ветра, разрешите узнать, как это случилось, что вы отказались примкнуть к союзу?

- Как случилось?

- Вот именно! - сказал мистер Баундерби, засунув большие пальцы за жилет, тряся головой и доверительно подмигивая противоположной стене, - как это случилось?

- Мне не хотелось бы говорить об этом, сэр. Но раз уж вы задали вопрос, чтобы меня не сочли невежей, я вам отвечу. Я слово дал.

- Только не мне, полагаю, - ввернул Баундерби. (Погода бурная с обманчивыми штилями, - как, например, сейчас.)

- Нет, нет, сэр. Не вам.

- Уж, во всяком случае, не из уважения ко мне это было сделано, сказал Баундерби, все еще обращаясь к стене. - Ежели бы это касалось только Джосайи Баундерби из Кокстауна, вы бы, не задумываясь, примкнули к ним?

- Разумеется, сэр. Так оно и есть.

- Хотя он отлично знает, - сказал мистер Баундерби, свирепея, - что это шайка мерзавцев и бунтовщиков, для которых каторга и то слишком большая милость! Ну-с, мистер Хартхаус, вы повидали свет. Попадалось вам что-нибудь похожее на этого человека за пределами нашего славного отечества? - И мистер Баундерби гневным перстом указал на Стивена.

- Нет, сударыня, - сказал Стивен Блекнул, инстинктивно обращаясь к Луизе, после того как взглянул ей в лицо, и решительно возражая против слов, употребленных мистером Баундерби, - не бунтовщики и не мерзавцы. Это неверно, сударыня, неверно. Они круто поступили со мной, я это знаю и чувствую. Но из них не наберется и десятка, - да не десятка, а полдесятка, сударыня, - таких, которые бы не думали, что исполнили свой долг перед всеми и перед собой. Я знал этих людей и жил среди них всю свою жизнь, ел и пил с ними, работал вместе с ними, любил их, и боже упаси, чтобы я не вступился за них, когда их оговаривают, - как бы они ни обошлись со мной!

Эти проникновенные слова были сказаны с прямотой, присущей людям его среды - и, быть может, с горделивым сознанием, что он остался верен товарищам, хоть они и обвинили его в предательстве; но он хорошо помнил, где находится, и даже не повысил голоса.

- Нет, сударыня, нет. Они привержены друг к другу, преданы друг другу, сострадают друг другу, не щадя жизни. Какое бы ни приключилось горе - а ведь к бедному человеку горе часто стучится в дверь, - нужда ли, хворь или еще что - они ласковы с тобой, жалостливы и рады помочь по-христиански. Это сущая правда, сударыня. И всегда так будет, хоть разорвите их на части.

- Короче говоря, - сказал мистер Баундерби, - оттого, что они образцы добродетели, они вышвырнули вас вон. Раз уж вы начали говорить об этом, доскажите до конца. Мы вас слушаем.

- Почему так получается, - продолжал Стивен, по-прежнему обращаясь к Луизе и, видимо, читая сочувствие на ее лице, - что как раз все самое лучшее в нас всегда доводит нашего брата до горя и беды - ума не приложу. Но это так. Я это твердо знаю, как знаю, что у меня небо над головой, хоть его и не видно за дымом. И мы терпеливы и ничего дурного делать не хотим. Не могу я поверить, чтобы вся вина была наша.

- Ну-с, любезнейший, - сказал мистер Баундерби, которого Стивен, сам того не подозревая, донельзя разозлил обращением не к нему, а к кому-то еще, - ежели вы на минутку удостоите меня своим вниманием, я желал бы перемолвиться с вами словом. Вы только что заявили, что ничего не имеете сообщить нам об этой затее. Так вот, прежде всего скажите, - вы вполне уверены, что ничего не можете сообщить?

- Вполне уверен, сэр.

- Здесь присутствует джентльмен из Лондона, - мистер Баундерби через плечо показал большим пальцем на мистера Джеймса Хартхауса. - Этот джентльмен - будущий член парламента. Я желаю, чтобы он послушал коротенький разговор между мной и вами, хотя я мог бы сам изложить ему суть дела - ибо я заранее знаю, к чему это сведется. Никто не знает этого лучше меня, имейте в виду! Но пусть он услышит своими ушами, а не принимает мои слова на веру.

Стивен поклонился джентльмену из Лондона, и на лице его отразилось еще большее недоумение, чем обычно.

Глаза его невольно опять обратились к Луизе, ища в ней прибежище, но она ответила ему столь выразительным, хотя и быстрым взглядом, что он немедля перевел их на лицо мистера Баундерби.

- Ну-с, на что же вы жалуетесь? - вопросил мистер Баундерби.

- Я не пришел сюда жаловаться, сэр, - напомнил ему Стивен. - Я пришел потому, что за мной послали.

- На что же вы жалуетесь, - повторил свой вопрос мистер Баундерби, скрестив руки на груди, - вообще говоря, вы все?

Стивен с минуту колебался, потом, видимо, принял решение.