Жажда

Харри рассматривал бутылки на зеркальной полке. Смотрел, как желтое содержимое тепло мерцает в отблесках света. Ракель спит. Она сейчас спит. Сорок пять процентов. Шанс на выживание и процент содержания алкоголя почти одинаковые. Спать. Он мог бы быть там, с ней. Он посмотрел в другую сторону, на губы Мехмета, на губы, формирующие непонятные слова. Харри где-то читал, что турецкая грамматика считается третьей по сложности в мире. Телефон, по которому он разговаривал, принадлежал Харри.

– Sag olun[27], – сказал Мехмет и вернул телефон Харри. – Он говорит, что видел лицо cin на груди у мужчины в турецкой бане «Кагалоглу-хамам» в районе Сагене. Он говорит, что видел того мужчину несколько раз, последний раз меньше года назад, прямо перед тем, как вернулся домой, в Турцию. Этот мужчина обычно ходил в халате, даже в парной. Единственный раз он видел его без халата в hararet.

– Хара-что?

– В турецкой парной. Дверь открылась, пар на несколько секунд ушел в сторону, и он увидел его. Он говорит, что такую татуировку не забудешь, это как увидеть, что сам seytan пытается вырваться наружу.

– Мм… А вы спросили его об особых приметах?

– Да. Он не обратил внимания ни на шрамы под подбородком, о которых вы говорили, ни на что-то другое.

Харри задумчиво кивнул. Мехмет отошел, чтобы сварить им еще кофе.

– Установить наблюдение за баней? – спросил Виллер, сидевший на барном стуле рядом с Харри.

Харри покачал головой:

– Мы не знаем, когда он появится и появится ли вообще, а если появится, то мы даже не знаем, как в настоящее время выглядит Валентин Йертсен. И он достаточно умен, чтобы прикрывать свою татуировку.

Мехмет вернулся и поставил на стойку перед ними чашки с кофе.

– Спасибо за помощь, Мехмет, – произнес Харри. – Мы бы потратили целый день на то, чтобы найти переводчика с турецким языком.

Мехмет пожал плечами:

– Я чувствую, что должен помочь. Ведь Элиса приходила сюда перед смертью.

– Мм… – Харри уставился в чашку с кофе. – Андерс?

– Да? – Голос Андерса Виллера прозвучал радостно, возможно оттого, что Харри впервые назвал его по имени.

– Можешь пойти взять машину и подогнать ее к входу?

– Да, но она ведь стоит…

– А я подойду.

Когда Виллер вышел за дверь, Харри сделал глоток кофе.

– Это не мое дело, но у вас что, проблемы, Мехмет?

– Проблемы?

– У вас нет криминального прошлого, я проверял. А вот у парня, который был здесь и убрался, как только заметил нас, есть. И хотя он со мной не поздоровался, мы с Даниалом Бэнксом старые знакомые. Вы у него в когтях?

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду, что вы недавно открыли бар и в вашей декларации написано, что ваше состояние равно нулю. Бэнкс специализируется на одалживании денег таким, как вы.

– Таким, как я?

– Тем, кому отказали в банке. То, чем он занимается, незаконно, вы знаете это? Ростовщичество, статья двести девяносто пятая Уголовного кодекса. Вы можете подать на него заявление и избавиться от него. Позвольте мне помочь вам.

Мехмет посмотрел на голубоглазого полицейского. Потом кивнул:

– Вы правы, Харри…

– Хорошо.

– …это не ваше дело. Кажется, ваш коллега уже ждет вас.

Он закрыл за собой дверь больничной палаты. Жалюзи были опущены, и внутрь попадало совсем немного света. Он положил букет цветов на тумбочку у изголовья и посмотрел на спящую женщину. Она казалась такой одинокой в своей кровати.

Он задвинул шторы, сел на стул у кровати, достал из кармана пиджака шприц и снял колпачок с острия. Он взял ее руку. Посмотрел на кожу. Настоящая кожа. Он обожал настоящую кожу. Ему захотелось поцеловать ее, но он знал, что должен держать себя в руках. План. Держаться плана. И он воткнул острие шприца в руку женщины. Почувствовал, как жидкость потекла, не встречая сопротивления.

– Вот так, – тихо прошептал он. – Теперь я заберу тебя у него. Теперь ты моя. Только моя.

Он до конца продвинул поршень, глядя, как темное содержимое исчезает, вливаясь в женщину. Наполняя ее чернотой. И сном.

– В Полицейское управление? – спросил Виллер.

Харри посмотрел на часы. Два. Он договорился встретиться с Олегом в больнице через час.

– В больницу «Уллевол», – сказал он.

– Вам плохо?

– Нет.

Виллер подождал, но, поскольку продолжения не последовало, включил двигатель и поехал.

Харри смотрел в окно, размышляя, почему он никому ничего не сказал. Он должен был рассказать Катрине, конечно из практических соображений. Помимо всего остального. Нет, почему?

– Я вчера загрузил Отца Джона Мисти, – сказал Виллер.

– Зачем?

– Наверное, потому, что вы посоветовали.

– Правда? Тогда это хорошо.

Больше ничего сказано не было, пока они плавно не влились в поток машин, движущихся по улице Уллеволсвейен мимо собора Святого Улава и улицы Нурдала Брюна.

– Остановись у той автобусной остановки, – попросил Харри. – Я вижу знакомую.

Виллер затормозил и свернул вправо у остановки, где толкались подростки, у которых, судя по всему, только что закончились занятия. Школа «Катта», да, сюда она и ходила. Она стояла немного поодаль от болтающей толпы, лицо ее закрывали волосы. Не имея никакого конкретного плана разговора, Харри открыл окно и прокричал:

– Аврора!