Жажда

Я открыл было рот, чтобы отказаться, но старая цыганка вдруг крепко сжала мое запястье своими сухими пальцами и потянула за собой.

– Не бойся! – сказала она, все так же пристально глядя мне в глаза. – Бесплатно! – В ее голосе прозвучала легкая насмешка.

Я ухмыльнулся в ответ, зная, что после такого же обещания не один простак оставался без гроша в кармане, но под пристальными взглядами цыган решил не вырываться. Было заметно, что старуха вызывала у соплеменников благоговение. Похоже было на то, что к ее предсказаниям они относились очень серьезно. Кроме того, желание Тшилабы погадать мне глубоко поразило цыган. Вероятно, старуха считалась тут кем-то вроде ясновидящей и редко кого удостаивала приглашения в свой шатер.

Я взглянул на Мериме. Тот кивнул, отошел и уселся в экипаж. Он достал трубку и кисет, показывая этим, что готов ждать меня столько, сколько понадобится.

– Идем, бесоглазый! – дернула меня за рукав гадалка.

В ее хрипловатом голосе слышалось нетерпение.

– Хорошо, – сказал я. – Только недолго.

– Как сам захочешь, – отозвалась цыганка.

Она подвела меня к шатру, откинула тяжелый ковровый полог, втолкнула внутрь.

Я сделал пару шагов и резко остановился, ибо увидел прямо перед собой огромного негра. Он был одет, как цыган. Абсолютно лысый череп имел форму шара, белки глаз резко контрастировали с черной матовой кожей. Пропорциями негр напоминал гориллу.

Тшилаба, вошедшая вслед за мной, что-то негромко сказала ему. Из ее фразы я разобрал только слово «Жофре» – очевидно, это было имя негра. Великан молча вышел из шатра, едва не задев меня по дороге огромным плечом.

Откуда он взялся в таборе? Судя по имени, выходец из Франции, но оно могло быть и ненастоящим.

– Кто этот человек? – спросил я цыганку.

– Это Жофре, арап. Несчастный человек без роду и племени. Мы приютили его несколько лет назад.

Я огляделся. В шатре царил таинственный полумрак, горели только четыре тоненькие восковые свечи, вставленные в неуклюжий медный канделябр, стоявший на столе, покрытом черной скатертью. Пахло травами и маслами, в углу курилась ароматическая палочка сандалового дерева. Она лежала в блюдце, но часть пепла уже упала на салфетку, расстеленную на столешнице. Воздух показался мне сильно спертым, дышать было трудно. Я почувствовал, как лицо мое покрывается испариной.

– Располагайся! – Цыганка указала мне на стул, села напротив и, не теряя время, извлекла из складок одежды видавшие виды карты.

На них вместо привычных картинок имелись причудливые аллегорические изображения смерти, влюбленных, дьявола и так далее.

Словом, Тшилаба раскладывала передо мной древние карты Таро, считавшиеся в среде спиритов и оккультистов Петербурга самыми достоверными предсказателями судьбы. Я видел такие всего дважды. Одна колода хранилась у моей матери, она досталась ей от бабки. Другую использовала для гадания моя квартирная хозяйка.

Карты Тшилабы выглядели очень старыми – цвета поблекли, края истрепались. Видимо, цыганка пользовалась ими часто. Я начал следить за тем, как ее сухие пальцы с поразительной ловкостью раскладывают и переворачивают карты. Мне казалось невероятным, что старческие руки способны на подобную проворность, выглядевшую какой-то неестественной.

Я украдкой взглянул в лицо старухи. Она была сосредоточена на гадании, ее тяжелые сморщенные веки слегка подрагивали, а губы беззвучно шевелились так, словно Тшилаба читала заклинания. Возможно, она действительно умела предсказывать будущее. В ее облике все соответствовало моему представлению о том, как должна выглядеть настоящая гадалка. Наблюдая за движениями Тшилабы, я не мог отделаться от ощущения, что скоро услышу нечто важное.

Наконец старуха ткнула ногтем в какую-то картинку и произнесла:

– Гляди! Эта карта означает смерть! – Она ловко перевернула соседнюю. – А вот эта – дорогу.

Я уставился на рисунки, от которых веяло древней мрачной магией, и невольно содрогнулся. Мне казалось, что голый череп смотрит из-под капюшона прямо на меня. Я отвернулся, чтобы скрыть свое замешательство.

Тшилаба тем временем выложила передо мной еще несколько карт.

– Здесь тебя ждет неожиданность, а вот тут нависла опасность. Берегись угрозы, о которой не знаешь, – черные маслянистые глаза в упор уставились на меня.

Мне стало не по себе. Пусть я не верил гадалке до конца, но когда тебе с такой уверенностью и прямотой предсказывают беду, трудно оставаться равнодушным. Я попытался улыбнуться, но сумел изобразить лишь жалкую усмешку. На старуху она не произвела никакого впечатления.

Она молча выложила на стол еще одну карту, взглянула на нее и медленно придвинула ко мне. Лицо у нее стало мрачнее некуда, поджатые губы превратились в горизонтальную прорезь.

Я опустил глаза, приготовившись увидеть что угодно. На карте был нарисован шут, несущий на палке узелок. Я облегченно вздохнул и вопросительно посмотрел на старуху.