Жажда

Джентльмен. Бедный капитан! Очевидно, почувствовал себя виноватым, раз застрелился. Должно быть, страшно слушать крики утопающих и знать, что виноват именно ты. Не удивительно, что он покончил собой.

Танцовщица. Капитан был такой добрый. Ещё днем на прогулке он остановился около моего кресла. «Слышал, сегодня вы будете нас развлекать, — он сказал. — Превосходно и очень мило с вашей стороны. Я пообещал себе увидеть вас в Нью-Йорке, но получилось даже раньше.» (После паузы). Такой был красивый, широкоплечий.

Джентльмен. Это внешне, а в душе?

Танцовщица. Не хуже других. Почувствовал свою вину — вот и заплатил жизнью.

Джентльмен. Нет, как раз избежал расплаты. Мертвые ведь не платят.

Танцовщица. И не могут ответить, когда их хулят. Мы знаем только то, что он умер. И давайте на другую тему.

Пауза.

Джентльмен(роется во внутреннем кармане пиджака, достает какой-то темный предмет, похожий на коробочку из-под карт, открывает и удивленно разглядывает. Затем, издав глухой смешок, показывает ТАНЦОВЩИЦЕ). Ох, чёртова ирония!

Танцовщица

. Что это? Не разберу — глазам больно.

Джентльмен(продолжая делать вид, что смеется). Наклонитесь! Ближе! Это стоит прочесть — как играет судьба!

Танцовщица(поднеся коробку к глазам, медленно читает). «Американский клуб в Буэнос-Айресе». Не понимаю шутки.

Джентльмен(с раздражением выхватывая у нее коробку). Сейчас объясню, слушайте. Это М-Е-Н-Ю — меню. В том-то и шутка. Сувенирное меню с банкета — его давал в мою честь этот клуб.

(Читает). Мартини, коктейли, суп, херес, рыба, бургундское, цыплята, шампанское — а в это время мы умираем здесь без крошки хлеба и глотка воды! (Его безумный смех вдруг стихает, и в яростном гневе он грозит небесам кулаком и кричит). Боже! Боже! Что за шутки ты с нами проделываешь? (После этой вспышки он в изнеможении падает, все ещё сжимая меню дрожащей рукой).

Танцовщица(всхлипывая). Это уже слишком! Что мы сделали, чтобы так страдать? Одно за другим, одно за другим — а муки все сильнее! Да выбросьте! Само его присутствие уже издевка над нами.

Он бросает меню в море — темным пятном оно исчезает в зеркальной воде.

Откуда оно у вас? И надо же — дать его мне, будто и так мало горя!

Джентльмен. Извините, но шутка была так остроумна, что я не мог ей не поделиться. Вы спросили, откуда оно у меня. Сейчас расскажу, это придаст шутке ещё более горький привкус. Помните момент кораблекрушения: мы были в салоне, и вы пели, по-моему что-то популярное.

Танцовщица. Да, ей я начинала лондонскую программу во дворце.

Джентльмен. Вы пели — и были прекрасны, Помню, как какая-то женщина справа сказала: «Как хороша! Интересно, она замужем?» Вот ведь какой идиотизм остается в памяти, а важные воспоминания улетучивается и перепутываются. С нами — трагедия! А в памяти какая-то идиотская реплика — да такое можно услышать где угодно.

Танцовщица. Со мной тоже самое. На борту после крушения был такой толстенький лысый человечек. Люди дрались из-за места в лодке, а этот бедный человечек стоял один, и его круглое лицо пылало от гнева. Он все повторял громко и сердито: «Я опоздал. Я должен дать телеграмму. Я не могу этого не сделать!» Он все еще сокрушался по поводу сорвавшегося свидания, как вдруг толпа надавила, сбила его с ног и — в море. Я вижу его и сейчас, только его и капитана.