Жажда крови и вечной молодости

Ночью Мэрилин приснился кошмар настолько реальный, что она могла бы поспорить, что это не сон. Она увидела себя в мрачном подземелье чахтицкой пани Эржебет Батори. Чадили черным дымом факелы, закрепленные на высоких стенах. Отсветы и тени двигались на влажных стенах подвала. Подручный слуга графини, уродливый карлик Фичко, пыхтя, привязывал руки Мэрилин к деревянной перекладине над ее головой. Личная помощница графини, высокая и физически сильная, которую окружающие знали под кличкой Дорка, подошла к Мэрилин с ножом и сделала на ее шее глубокий надрез. Хлынула горячая кровь на белую кружевную сорочку, в которой Мэрилин легла спать. Она хотела закричать, но захлебнулась собственной кровью. Из ее горла исходили только булькающие звуки.

«Да и зачем кричать?», — подумала она в отчаянии. — «Кто услышит меня сквозь толстые стены подвала?»

Ужас и безысходность охватили ее. Очень сильные руки Дорки откинули ее голову назад, и безумная графиня с жадностью припала к ране на ее шее. Мэрилин извивалась, пытаясь высвободиться из железной хватки Дорки, но силы были неравны. Мэрилин вспомнила вдруг ангельское личико своей соперницы и изо всех сил начала мысленно просить ее о помощи:

«Миленькая, пожалуйста, попроси Бога, чтобы он вступился за меня и прекратил этот ужас! Он прислушается к твоей просьбе, потому что твоя душа очень чистая и невинная. Прошу тебя, помоги мне!»

Она не прекращала эти мольбы. Неожиданно Мэрилин потеряла сознание и очнулась в реальной жизни. Она осмотрела свою ночную сорочку — крови на ней не было. Потрогала шею, подошла к зеркалу — раны не было. Она села на кровать и стала обдумывать то, что сейчас только что видела. С ней что-то произошло. Она по-другому посмотрела на свою жизнь. Часы показывали 3 утра. Мэрилин позвонила Алану. Когда он ответил, она сказала твердым голосом:

— Не смей делать того, что я тебе сегодня приказала. Пусть девушка с ангельским лицом живет.

— Конечно, — обрадовался Алан. — Я ведь даже и внешности ее не знаю, поэтому не смог бы выполнить твой приказ.

— И вообще, больше никогда не предлагай мне ничьей крови, — сказала она усталым голосом.

— Я понял, Мэрилин.

Она сбросила телефонный вызов и подошла к портрету кровавой графини. Та смотрела на нее свысока и с презрением. Мэрилин сняла репродукцию и разрезала ее на мелкие кусочки.

— Теперь твое место на помойке, если не захотела стать моей близкой подругой. Она собрала обрезки и выбросила их в мусор.

Жизнь прекрасного ангелочка была спасена.

Мэрилин легла спать. Уснула быстро и крепко из — за усталости и спала без сновидений до утра. Через три часа она встала легко и чувствовала себя отдохнувшей. Жажда мести сопернице ушла.

Но она не могла отказаться от Максимилиана. Его восхищение девушкой из церковного хора придавало его образу еще большее очарование в глазах Мэрилин. Это, что называется, заводило ее. Она наблюдала, как он смотрит на Анжелину, и в ее теле зарождался вихрь желаний. Она стала преследовать его везде. Она стала его навязчивой тенью. Максимилиан не сердился на нее: он сам находился в худшем положении, так как не решался даже поговорить с ангелом.

Глава 4

Анжелина и Максимилиан

Дирижер симфонического оркестра Максимилиан Ковальски помимо концертной деятельности преподавал историю музыки на факультете искусства и культуры в христианском колледже Сан-Диего. Студенты его обожали. Увлеченность предметом помогала ему излагать свои знания интересно для слушателей. Неэмоциональный и спокойный в быту, он разительно менялся, когда речь заходила о музыке. Его лекции обычно не пропускали. Многие из его студентов ходили на его концерты.

Студентки христианского колледжа не очень отличались от студенток всех эпох и стран: они влюблялись в преподавателей, писали им записки, донимали их «В контакте» и, раздобыв случайно номера мобильных телефонов учителей, забрасывали их эсэмэсками любовного характера. Мистер Ковальски тоже пользовался оглушительным успехом у своих учениц, может быть, благодаря факту международной известности, а, может быть, из — за своей привлекательной внешности.

Перед началом очередного учебного года Максимилиан находился в удрученном состоянии, утонув в терзаниях неразделенной любви. Каждый свой вздох он посвящал участнице церковного хора — Анжелине; просыпался и сразу вспоминал о ней; дирижировал оркестром и посвящал музыку ей, своему прекрасному ангелу. Все ухаживания его студенток и Мэрилин, умноженные на миллион раз, не смогли бы заменить ему случайного взгляда Анжелины. К несчастью, скромная Анжелина не дарила своих взглядов мужчинам. Хотя, иногда ему казалось, что мельком взглянув на него, затерянного в толпе около Хрустального собора, она узнавала его лицо.