Жаждущие престола

Пока Шуйский исподволь боролся с Самозванцем, и тот в конце концов был убит, король Сигизмунд внешне находился в стороне. Его бывшие политические враги-рокошанцы действовали в Московии, снова завоевывая трон для следующего Лжедимитрия. Боярское посольство предложило Сигизмунду отдать на русский престол сына Владислава. Это вроде бы казалось заманчивым, но и очень рискованным. Сигизмунд отказался от предложения бояр.

Когда же на престол Руси без особых оснований втерся Шуйский и, начав войну с поляками, служившими второму Самозванцу, заключил союз со Швецией, Сигизмунд встрепенулся. Зачем посылать на московский трон отрока Владислава, когда есть основание свергнуть Шуйского, разогнать всех Лжедимитриев и поддерживающих их рокошанцев, а самому занять престол русских царей, оставаясь королем Польши.

Это уже оказывалось не какими-нибудь династическими играми. Это было для Польши выгодно и почетно: завоевать Московию и присоединить ее к Речи Посполитой. Король решил начать поход в Русию со взятия Смоленска, который некогда со всеми своими землями находился в пределах Польского государства, вернее, Великого княжества Литовского.

Сигизмунд объявил, по сути дела, войну союзу московитов со Швещией. Он заявил, что каждый польский воин-патриот должен оставить службу у самозванца и прийти под его знамена. Когда эти вести донеслись до Тушинского табора, до других захваченных поляками городов, многие паны и шляхтичи, а особенно простые жолнеры решили бросить мутную возню под командованием бывших главарей рокоша и проситься в королевскую армию.

Польские послы, вернувшиеся из Москвы, уверяли короля, будто самые знатные бояре (противники Шуйского) готовы передать ему царский трон.

Осенью 1609 года Сигизмунд III и канцлер Лев Сапега подошли к Смоленску. Королевская рать под Смоленском насчитывала всего двенадцать тысяч солдат. В ней было больше кавалерии, чем пехоты. Для осады приготовили не многим более полутора десятка пушек.

Король Сигизмунд готовился к взятию Смоленска, как к не слишком тяжелому военному предприятию. Впрочем, он знал, что Смоленск служит основой обороны русских на западе.

В правление Годунова город был обнесен мощными каменными стенами. Они имели протяженность в шесть верст, а толщина их превышала стены Троице-Сергиева монастыря или даже Московского Кремля. Возведено было тридцать восемь башен, на них находилось двести пушек. Состав защитников Смоленска насчитывал полторы тысячи стрельцов. Здесь проживало тысяча двести служилых военных людей-дворян. Днем и ночью караулы на стенах города несли до двух тысяч стражей из городского ополчения, вооруженных саблями и пищалями.

Польский король повелел смолянам отворить крепость и встретить его хлебом-солью.

Он получил ответ от всего населения города и от воевод Шеина и Горчакова: «Скорее мы все сложим свои головы, чем сдадим Смоленск врагам».

– Ну что ж, Смоленск более ста лет находится за нашей границей, у московитов, – размышлял Сигизмунд, советуясь с коронным гетманом Жолкевским. – Пришла пора снова сделать его польским городом.

– Однако, Ваше Величество, я не думаю, что взять столь укрепленный город возможно быстро. Следовало бы подготовиться более основательно и увеличить армию, особенно уделяя внимание осадным пушкам. А неподготовленная осада такой мощной крепости будет длиться бесконечно.

– Посмотрим, – подкрутив светлые усы, произнес король. Он был в хорошем настроении. Имелись сведения – многие гусары и жолнеры, руководимые изгнанными главарями рокоша, оставляют свой подмосковный лагерь в Тушине и устремляются к Смоленску. «Возьму Смоленск, а там начну крупные военные действия против войска шведов и московитов, – думал Сигизмунд. – А уж потом рассчитаюсь с наглыми мятежными панами, собиравшимися лишить меня трона».

Между тем Скопин, разгромивший у Калязина Зборовского и Сапегу, соединился опять с отрядами Делагарди и двинулся на Александровскую слободу. Его передовой отряд, под начальством Валуева и расчетливого, опытного шведа Сомме, вытеснили и отогнали поляков. Скопин все еще дожидался в слободе новых подкреплений от шведов.

А в Москве свирепствовал голод. Тушинские отряды и большие скопления разбойников на Коломенской дороге перекрыли ее. Главарем их оказался простой крестьянин Сальков. Он не пропускал в Москву ни один хлебный обоз из Рязани. Царь Шуйский послал против Салькова одного за другим двух воевод. Воеводы объявили, что шапками закидают проклятых смердов, лишивших столицу подвоза продовольствия.

Народ сбегался на Красную площадь. Сметая стрелецкую охрану, врывался в Кремль.

– Наши жены и детишки с голоду мрут! – кричали москвичи из ремесленных слобод, размахивая колами и топорами. – Шуйский, ты где там затрапезничался со своими боярами?!