Железный марш

— Ты с ума сошла! — с порога набросился на нее Арсений Эдуардович. — Девчонка! Авантюристка! Как ты посмела влезть в это грязное дело?!

Старый генерал был взволнован и бледен. От него заметно пахло сердечными каплями. И только поэтому Ника простила ему такую «гостеприимную» встречу.

— Папа, успокойся. Ничего страшного не произошло, — хладнокровно оправдывалась девушка. — И вообще, мне нужна твоя помощь. Давай сядем и спокойно обо всем поговорим.

Арсений Эдуардович возмущенно тряхнул сединой и неохотно буркнул:

— Ладно. Проходи на кухню…

Был он, как всегда, в строгом черном костюме и при галстуке. Накрахмаленная рубашка сияла белизной. Стрелки на брюках тоже безукоризненно отглажены. Казалось, старый разведчик собирался на службу или на какое-нибудь официальное мероприятие. Но, зная отца, Ника совершенно не удивилась. Поклонник великого Бунина, он воспринимал творчество как непреходящий праздник. И подобно своему кумиру, садился за письменный стол исключительно при полном параде.

Слушал ее Арсений Эдуардович, по обыкновению, молча. А затем спокойно возразил:

— Послушай, милочка, по твоей вине уже погиб один человек. Замечательный журналист, насколько мне известно. Неужели тебе этого мало? Или ты полагаешь, что я буду собственными руками копать тебе могилу?!

— Папа, милый, ну как ты не понимаешь, что я просто обязана распутать это дело?! Иначе кровь Олега останется на мне до самой смерти!

— И поэтому ты решила ее ускорить? — съязвил отец.

Ника опустила голову.

— Папа, — сдавленно произнесла она, — мне больно… Очень больно… Со мной и так уже многие здороваться перестали… Я должна. Непременно должна найти убийцу…

Старый разведчик задумчиво кашлянул.

— Что тебе от меня надо? — помолчав, сухо осведомился он.

Девушка в двух словах изложила отцу свою просьбу.

— Я не имею права разглашать подобные сведения, — выслушав ее, покачал головой Арсений Эдуардович. — И вообще, поменьше бы ты слушала эту старую сумасбродку Генриетту…

— Но ведь это же правда, папа! — настаивала Ника. — Ведь такие люди в Комитете были! И только ты можешь помочь мне найти эту женщину. А значит, и заказчика убийства…

— Она убьет тебя раньше, чем ты до нее доберешься, — вздохнул старый разведчик.

— Я буду осторожна, — горячо пообещала Ника. — Чрезвычайно осторожна! Как «нелегал в стране пребывания». — Дочь мягко положила изящную руку поверх старческой руки отца. — Пожалуйста, верь мне, папа…

Арсений Эдуардович долго молчал, не поднимая глаз. Он знал, что спорить с дочерью было совершенно бесполезно. Ничего не поделаешь — он сам воспитал ее такой. И почему она не родилась мальчишкой? В таком случае из нее наверняка мог бы получиться неплохой следователь вроде этого ее Калашникова. Вот судьба-насмешница…

— Ладно. Так и быть, — со вздохом ответил старый чекист. — Дам я тебе телефон одного человека. Скажешь ему, что от меня. Я думаю, он сумеет тебе помочь… Но сначала ты должна подробно изложить мне все, что тебе известно по этому делу.

— Спасибо, папочка! — Перегнувшись через стол, Ника порывисто обняла и поцеловала отца в щеку. — Я знала, что с тобой можно идти в разведку!

Арсений Эдуардович мягко отвел ее руки и пристально взглянул дочери в глаза:

— Запомни, девочка, в разведке обычно выживает не тот, кто прет на рожон, а тот, кто умеет избежать опасности. Ты меня понимаешь?

— Кажется.

— Вот и хорошо. А теперь выкладывай мне все по порядку…

Получив наконец обещанный телефон, Ника засобиралась уходить.

— Извини, папа, — виновато сказала она, помешкав у порога. — Я хотела попросить тебя… В общем, мне нужна твоя машина…

— Нет, ты совершенно невозможна! — возмутился Арсений Эдуардович. Но, поколебавшись, все же выдал дочери ключи от своей верной старушки «Волги». — Постарайся все-таки ее сохранить, — обреченно заметил он на прощание. — Это в некотором роде тоже память о твоей маме…

— Обещаю! — улыбнулась Ника. И егозой выпорхнула из квартиры.

Вернувшись в комнату, Арсений Эдуардович долго в раздумьях бродил по ней из угла в угол. Потом уселся за письменный стол и снял трубку стоявшего на нем допотопного телефонного аппарата.

— Алло! Полковника Любимова, пожалуйста…

13 июня

Санкт-Петербург

Утро

— Семен Самуилович никого не принимает.

— А меня примет. Я следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры Российской Федерации Калашников Виталий Витальевич, — предъявив удостоверение, по всей форме представился Виталька.

— Одну минуточку, — растерялась хорошенькая секретарша. — Я доложу о вас господину президенту…

Ждать пришлось недолго. И через минуту Виталька, в строгом костюме-тройке и, разумеется, без серьги уже вошел в просторный кабинет президента коммерческого банка «Норд-вест» на Лиговке.

В огромном кресле мешком развалился холеный рыхлый толстяк с куцей интеллигентской бородкой и бегающими крысиными глазками. На его обрюзгшем, нездорового цвета лице даже сквозь искусный грим были заметны красноречивые следы недавних и, очевидно, жестоких побоев. Недоверчиво взглянув на незваного гостя, банкир холодно осведомился:

— Чем обязан?