Железный марш

Ужинали они, как водится, при свечах. Маленький домик был изнутри едва ли не весь отделан зеркалами. И Катя то и дело с восторгом ловила в них многочисленные счастливые взгляды сказочной принцессы в подвенечном платье, которой, хоть в это и трудно поверить, была она сама! Играла тихая музыка. Сергей ухаживал за нею с поистине светской учтивостью и тоже держал себя как принц. Потом они танцевал. Долго и медленно, точно плыли в колдовском дурмане этой сладострастной музыки, от которой у Кати разомлело все тело и мучительно заныло в низу живота. Танцевали, не сводя друг с друга сияющих влюбленных глаз.

Спальня с огромной круглой постелью занимала весь второй этаж и казалась еще просторнее благодаря широкой застекленной террасе, выходившей на опушку леса. Сергей отнес туда Катю на руках, как невесту. Здесь не только стены, но и потолок был отделан зеркалами. И отовсюду, будто молчаливые соглядатаи, смотрели на влюбленных их зеркальные двойники.

— Помоги мне, Сереженька, — попросила Катя. Опьяневшая от такого невозможного счастья, она даже не могла самостоятельно расстегнуть платье. Сергей отметил, что она больше не называла его иронично-отчужденно — Минин, но только — Сереженька.

Освободившись от своего восхитительного ангельского одеяния, Катя в одном кружевном белье прошла в ванную. Однако дверь закрывать не стала, чтобы он мог свободно полюбоваться ее наготой.

Сергей быстро, по-солдатски, избавился от своей одежды и, бросившись на постель, задумчиво смотрел, как она моется под душем, то и дело улыбаясь ему в проем неосвещенной спальни. Даже самый взыскательный ценитель женщин, глядя на Катю, вынужден был признать, что эта шестнадцатилетняя девочка была очень красива. Ростом она явно не вышла. Зато отличалась безукоризненным совершенством форм, вполне сформировавшихся и одухотворенных чистотой юности. Грудь у нее была небольшая, но трогательно милая и невинная. Вьющиеся черные волосы густыми волнами сбегали до самых бедер. Миндалевидные карие глаза с характерным страдальческим разрезом напоминали полные затаенной страсти очи библейских красавиц. Это и понятно. Покойная мать Кати была еврейкой. И когда однажды Сергею случайно попалась ее фотография, он подумал, что прекраснее женщины до сих пор в своей жизни не видел.

Наконец Катя на ощупь вышла из ванной и остановилась перед ним в темноте. Кожа ее как будто светилась изнутри чистым ангельским светом.

— Какие звезды! — восторженно прошептала девушка. — Я хочу туда… — И, взяв его за руку, увлекла Сергея на террасу.

Тут тоже стояла роскошная кровать, только поменьше, застланная легким золотистым покрывалом. Нетерпеливо сдернув его на пол, Катя раскинулась на крахмальной простыне и замерла, устремив завороженный взгляд в мерцающее звездное небо. С разбитой внизу огромной клумбы, будто фимиам, поднимался густой карамельный запах цветущих роз.

— Господи, как чудесно! — томно вздохнула Катя. — Совсем как у Бродского: «Постелю тебе в саду, под чистым небом. И скажу, как называются созвездья…» Ты любишь Бродского, Сереженька?

— Я люблю тебя, — глухо ответил он. И нежно привлек девушку к себе.

Сергей чувствовал, как под его опытными пальцами восторженно звенит все ее упругое шелковистое тело. Ласкал и распалял его бесстыдными прикосновениями. И наконец, потеряв голову, зарылся лицом в душистые волосы у нее на лобке.

Катя исступленно застонала.

— Иди… Иди ко мне… Родной, любимый, единственный…

И когда он вошел в нее, осторожно и благоговейно погружая ее в таинство, негромко вскрикнула и прижалась к нему всем телом, как дитя…

Катя уже спала, трогательно свернувшись калачиком на широкой постели. А он, нагой и красивый, словно античный бог, все стоял и стоял на террасе под звездами. Курил, слушая звенящий в тишине самозабвенный хор цикад. И думал с удивлением о том, что произошло. А главное — о том, что будет после. Ведь теперь что-то непременно будет. Неизбежно.

— Одно из двух, — задумчиво произнес он. — Или грудь в крестах. Или голова в кустах…

Отстрельнул во мрак сигарету. И, зевая, отправился спать.

Строгино

Вечер

Цыган добрался до Москвы только к вечеру. Повезло, что вообще добрался — без денег, без документов, весь перепачканный высохшей кровью.

Попутчик ему попался что надо. Назвался бизнесменом и лишних вопросов не задавал. К чему вопросы, когда все ясно с первого взгляда? Само собой, когда Цыган маленько оклемался, завели разговор. Но по молчаливому соглашению выбрали наиболее отстраненную тему — политику. И до самой Москвы обсуждали ее всенародно известных клоунов. Благо тема была практически неисчерпаема.