Железный марш

Они познакомились два года назад, когда Кэри Лайонс готовила свою первую телепередачу для популярной ныне серии «Из России с любовью». Для урожденной шотландки, каковой она в действительности была, столь пылкая и искренняя любовь к России казалась несколько странной. Дочь весьма состоятельных родителей, Кэри выросла в Эдинбурге. С детства обожала русскую литературу. А на третьем курсе знаменитого Тринити-колледжа, до смерти напугав своих стариков, которые были свято убеждены, что Россия — это абсолютно дикая страна, где по улицам запросто бродят белые медведи, неожиданно махнула туда на стажировку и осталась в ней на долгие годы.

По натуре Кэри была неисправимой авантюристкой. Ибо только авантюристка способна добровольно променять благополучную и комфортабельную Европу на удивительное российское житье-бытье, причем, по ее собственным словам, даже получать от этого удовольствие. Несколько лет Кэри прожила в Нижнем Новгороде, в заурядном студенческом общежитии с мышами, тараканами и вечно пьяными русскими. Вопреки тогдашним запретам на перемещения любознательных иностранцев по стране, прикинувшись эстонкой, объездила с веселой студенческой компанией едва ли не весь бывший Союз. Досыта насмотрелась на своеобразные здешние нравы и обычаи. Что, однако, нисколько не убавило ее совершенно необъяснимой, с точки зрения европейца, любви к России, но, напротив, укрепило это чувство.

Тревожные дни и ночи августовского путча Кэри провела вместе с друзьями на баррикадах возле «Белого дома». А после победы очередной «бескровной» революции осталась работать в Москве, с телеэкрана рассказывая своим соотечественникам об успехах новорожденной российской демократии. На вид слабенькая и беззащитная, она была полна кипучей энергии, неплохо владела карате (что, кстати, тоже способствовало ее сближению с Никой), бесстрашно бросалась в самые немыслимые авантюры, а в свободное время развлекалась тем, что водила дружбу с ребятами из столичного аэроклуба, где лихо накручивала на спортивном самолете фигуры высшего пилотажа и время от времени прыгала с парашютом. Одним словом, Кэри была очень странной и колоритной девушкой. За это, главным образом, Ника ее и любила.

— Умоталась? — сочувственно спросила она.

— О, — в изнеможении простонала Кэри. — Просто умираю…

— Коньячку дерябнешь?

— Спасибо. Коньячку — это хорошо, — улыбнулась девушка. И сделав несколько глотков, с облегчением перевела дух. — Кайф… О, Jesus, мои ноги! Я их совсем не чувствую…

— А ты еще выпей. Хочешь, я тебе водочки принесу? — предложила Ника, памятуя, что всем спиртным напиткам ее подруга предпочитала русскую водку.

— Не надо водки! — испугалась Кэри. — Я вчера так надралась. О, елки-палки, до сих пор башка трещит…

— Совсем обрусела, мать, — ласково заметила Ника. — Ладно, дуй свой коктейль…

Девушки поговорили о последних новостях. Вспомнили общих друзей и знакомых.

— Я видела твою последнюю передачу, — сказала Кэри. — По-моему, очень клево.

Ника саркастически усмехнулась.

— Знала бы ты, как мне Мостовой клево за нее вставил…

— Мостовой? Это, кажется, твой program director?

— Он самый. Комсомолец гребаный, — тихонько выругалась Ника. Грешным делом она нередко употребляла в узком кругу крепкие выражения. — Комментарий мой ему пришелся не по ноздре. Заставляет дать опровержение.

— Но почему?! — удивилась Кэри. — Я знаю, как живут ваши new russians. Это же все правда!

— Потому и вставил, что правда. Чтобы эти хапуги не обиделись и не накатали на меня телегу за клевету…

— Телегу? — удивленно переспросила Кэри, которая хоть и была изрядным знатоком русского языка, но иногда испытывала затруднения. — А, телегу! Я поняла — это значит «настучать».

— Ну вроде того. В общем, предъявить мне иск за оскорбление чести и достоинства…

Подруги понимающе переглянулись. Обе великолепно знали, сколь безупречными нравственными качествами отличались пресловутые «новые русские».

Внезапно Кэри озабоченно сдвинула черные брови.

— Ты не должна это делать, — твердо заявила она.

Ника безнадежно отмахнулась.

— Я ему уже обещала…

— Че-пу-ха! Выбрось это из головы. Никто на тебя не настучит. А если ты это сделаешь, я тебя не уважать буду… Поняла?

— Ладно, я подумаю, — печально вздохнула Ника, которой явно не улыбалась перспектива выступать с публичным покаянием. И, решив переменить тему, спросила: — А ты чего вчера надралась-то? Опять с Рейнатом напряги?

— А ну его на фиг! — скривилась Кэри при одном упоминании о своем нынешнем друге, голландском журналисте из экономической газеты. — Он меня совсем… Как это по-русски?

— Затрахал?

— Ye… Затрахал, — кивнула девушка.

— Вы что, больше с ним не живете?

Теперь уже Кэри пришел черед печально вздыхать.

— И давно?

— Две недели… И вообще, ну их, этих европейцев. Все они му-да-ки, — со знанием дела заявила Кэри. И доверительно призналась: — Знаешь, старуха, я поняла, что хочу встретить хорошего русского парня.

— Так чего ж ты молчала, шалава?! — обрадовалась Ника. — Я бы давно могла тебе это устроить!

— Ша-ла-ва? — нахмурилась Кэри. — Почему я не знаю это слово?