Железный ветер

Впереди взлетели в небо три красные ракеты. Майор усмехнулся, безрадостно и злобно. Он угадал, передовые отряды противника двинулись напрямую через эпицентр, о чем теперь сигнализировал дозор. Зимников оказался прав. И он, Виктор Таланов – тоже. В душе было пусто и как-то… умиротворенно. Спокойно. Хотя, казалось бы, для такого отношения нет ни малейшей причины.

Виктор еще раз усмехнулся и пошел к ближайшему транспортеру, облачаться в самоходную броню. Подходя к трехосной машине с поднятыми панелями корпуса, открывавшими скелетообразные держатели на клепаной раме, он еще раз попробовал найти в себе хотя бы тень паники или просто страха. Тщетно. Хладнокровное бездушное спокойствие, даже не тянуло бросить взгляд на фотографию родных, как он привык делать перед боем.

Обычный транспортер вез шесть скафандров, сейчас пять решетчатых ложементов пустовали, как и держатели для оружия. Оставался только один шагоход – командирский, самого первого выпуска, с царапинами и вмятинами, которые не могли загладить уже никакая краска и починка. Эта самоходная броня прожила недолгую, но очень бурную жизнь.

– Ну, поехали, – негромко произнес майор, отжимая рукоять на ложементе, чтобы открыть узкий люк на «загривке» скафандра. В глубинах брони заскрежетало, как будто провернули обычный ключ зажигания. Чихнул и зарокотал дизель в горбу на металлической спине. Таланов подтянулся на импровизированном турничке и протиснулся в тесную утробу скафандра, подсвеченную лампочками на сигнальной панели.

* * *

Томас приник к перископу, обозревая окрестности. Зрелище привело бы в ужас натуралиста, но наполняло нобиля радостью. По обе стороны маршрута тянулась безрадостная пустыня, выжженная атомным взрывом и сглаженная ударной волной. Только очень внимательный и искушенный взгляд мог понять, что совсем недавно здесь была полноценная оборонительная линия – и это в стороне от эпицентра. Что же творится там, куда пришлась основная мощь взрыва?

Ветер усиливался, прихотливо закручивал многочисленные черные дымы, тянущиеся от сожженной техники. Его порывы бросали в разные стороны хлопья пепла и пыльные смерчи. Заскрипел дозиметр, с тихим щелчком включилась система вентиляции и фильтров противоатомной защиты, Томас снова порадовался, что сменил штабной автобус на защищенный бронеавтомобиль, оснащенный специально для внезапных выездов командира. У новой машины не было полноценных средств штабного управления, в ней могли разместиться только сам Фрикке и два сопровождающих. Зато машина могла следовать в боевом порядке, не отставая от передовых отрядов. Томас рассчитывал преодолеть километров двадцать вместе с авангардом, отслеживая обстановку своими глазами, а затем дождаться штаб, чтобы вновь вступить в полноценное командование.

Если бы Фрикке не был чужд суетным проявлениям эмоций, он бы запел. Да, не все в этой операции шло гладко, феерический успех чередовался с досадными заминками. Но теперь впереди ждал только триумф. Атомный взрыв деморализовал и практически вывел из боя гвардейскую бригаду. Панцерпионеры рванулись к цели напрямик, через зону эпицентра, а штурмовая дивизия подтягивалась за ними, практически не встречая сопротивления.

Единственное, о чем жалел Фрикке, так это о том, что не принял предложения «брата» вместе совершить бросок к транспортному терминалу. Он предполагал, что использование убербомбы сильно затруднит радиосвязь, но не ожидал, что радио умрет вообще. Таким образом возможности управления действиями всей дивизии урезались до сигнальных ракет и посыльных. И то, и другое в условиях продвижения по пыльной и отчасти радиоактивной местности позволяло передавать лишь самые общие и запаздывающие указания. Впрочем, теперь это уже не существенно. Сопротивляться все равно было некому.

Однако… после придется приложить некоторые усилия, чтобы не остаться забытым, не дать успеху атома и пионеров заслонить собственные усилия. Придется напоминать, что без усилий всей дивизии и самого нобиля неизбежная победа не состоялась бы.

К впереди идущему бронетранспортеру шагнула странная фигура, Томас не понял, откуда взялся этот грязный, окровавленный человек, в изорванном комбинезоне химической защиты имперского образца. Еще один защитник, сошедший с ума или обожженный. Не стоит даже пули. Но что у него в руках?..