Железный замок (без цензуры)

- Чего уставились? – хохотнул Нем, разворачивая свёрток, в котором обнаружилась запечённая в костре картошка – сморщенная, перепачканная пеплом, кусок хлеба, варёные яйца, огромные красные помидоры и вяленое мясо неизвестного происхождения. - В штаны не наложили? Ибар! Можно? – спросил он разрешения у наёмника, и тот кивнул.

Расстелив тряпки и разложив на них припасы, бойцы принялись уплетать подарки. Люди повеселели, а Табасу, хоть он и был голоден, кусок в горло не лез. Люди в толпе переселенцев разом перестали быть для него врагами, обрели лица, характеры и индивидуальность. За свою недавнюю ненависть и желание перестрелять их всех стало ужасно стыдно. Они не были ни в чём виноваты. Простые, в общем-то, люди, желающие жить – ни ангелы, ни демоны.

«А кто виноват?» - спросил Табас сам себя, но так и не смог сходу ответить на этот вопрос.

Всех собак можно было повесить разве что на Капитанов и прочих интриганов-политиков, как это сделал Айтер, но Табас чувствовал, что что-то упускает, и не торопился с выводами.

Кто виноват в том, что одни хорошие люди вдруг взяли оружие и пошли убивать других хороших людей? Причём в промышленных масштабах, как на скотобойне – массово, рационально и экономически эффективно.

И какие люди в этой ситуации лучше: те, которые убивали по необходимости, или те, которые отказали другим хорошим людям в праве на жизнь, чтобы самим не умереть с голоду? Непонятно. Безумие какое-то: как будто лемминги мчатся к обрыву, чтобы расшибиться насмерть о скалы, или муравьи бесконечно бегут по кругу до смерти от истощения. Со стороны выглядело, будто эта война, как и все остальные, безусловно, была порождением разума. Цели кампании были рациональны, а планы перепроверены, как ничто другое в этом мире. Но сейчас Табасу казалось, что за спиной всех циников-правителей, планировщиков из генерального штаба, просчитывавших возможные потери так, будто жизни людей были валютой, экономистов, вычислявших, сколько потребуется оставить коренного населения для работы промышленных предприятий и сельского хозяйства, – словом, за спиной всех тех умных образованных цивилизованных людей - возвышается огромное кровавое божество.

По его коже стекают красные водопады, его тело составлено из миллионов трупов – застреленных, зарезанных, разорванных взрывами, умерших от ран и болезней. И этот бог не имеет разума. Он – чистая стихия, что-то глубоко в человеческой природе, скрытое под образованием, воспитанием и моралью. Он хитёр, потому что может убедить миллионы людей в том, что на другом конце земли живут враги, которых необходимо уничтожать без всякой жалости, как тараканов, и – это главное – он проворачивает всё так, что подобное избиение кажется единственным возможным выходом – логичным, простым, рациональным, выгодным.

Табас встряхнул головой, отгоняя видение ужасного божества и возвращаясь в реальность, где Мокки протягивал ему сморщенную картофелину.

- Да, спасибо, - пробубнил наёмник, принимая картошку и откусывая от неё кусок вместе с кожурой. Пепел придавал еде потрясающий острый привкус, от которого рот сразу же наполнился слюной.

- Зашибись! – похлопал себя по животу Прут и громогласно хохотнул. - Прямо как дома побывал.

- Тебя дома кормили картошкой на костре? – поднял глаза Рыба.

Смуглый здоровяк подвоха не почуял:

- Ага. Я ж не из Армстронга, а деревенский. Мы там, когда в поля уходили, с собой ничего не брали. Накопаем картошки, ополоснём – и в костёр. На ночь домой не уходили, бывало. Неделями там жили.

- Что выращивали? – поинтересовался наниматель, бережно отрывавший кусочки грязной кожуры.

- Да всякое. В основном картошку и кукурузу. Полей много. С водой не было проблем, - Прут помрачнел. - Не то, что сейчас.

- А что теперь с твоей деревней? – спросил Айтер.

- Ну, я же здесь, босс, - ухмыльнулся Прут, вызвав смешки у остальных бойцов. - Ферма разорилась, деревня вымерла.

- Печально, - сказал Мокки, очищая картофелину.

- На самом деле нет, - хохотнул здоровяк. Он всегда умудрялся смеяться чуть громче, чем было нужно. - Там жили одни старые идиоты. Чёрт с ними.

- Идиоты у нас везде, - усмехнулся Хутта, едва ли не впервые подав голос в компании.

- Кончайте базар, - раздражённо прервал разговорившихся бойцов Ибар. - Уши есть даже у деревьев. Забыли, где находитесь?

Люди разом напряглись, опомнились и заозирались, как будто выискивая в кустах лица шпионов. От беспечного настроя не осталось и следа, Табас выругал себя за то, что расслабился. Молодой наёмник остро ощутил, что находится на вражеской территории. Раньше это ощущение почему-то его не посещало, даже когда он шёл на расстоянии вытянутой руки от  гвардейцев.

«Вокруг враги», - произносил Табас про себя, обкатывая эти слова на языке, пробуя их до тех пор, пока не ощутил привкус пустынной пыли и горьких трав.

18.