Желтое облако

— Пять минут прошли. Я не сбивал настройку…

Киджи включил микрофон.

Стояла тишина, и слышалось только монотонное гудение. Вдруг раздался мужской голос, он ясно произнес:

— Слушай, Земля! Говорит Стебельков, говорит Стебельков… — и смолк. Раздался дрожащий свист, как будто настройка сбилась. Юноша хотел что-то сказать, Киджи знаком руки удержал его. Свист прекратился. После непродолжительной паузы он возобновился, и так повторялось несколько раз. Порой Киджи казалось, что он различает быстро произносимые невнятные слова, временами звуки напоминали журчание ручейка или чириканье воробьиной стаи, но в общем это был вибрирующий свист. Приемник смолк. На этой волне больше не удалось услышать ни звука. Киджи закрыл футляр магнитофона.

— Включите свет, — попросил он. — Что ж мы сидим в темноте?

Вспыхнула лампочка. Бойкие глаза юноши блестели.

— Как вы думаете, что это?

Киджи помнил, что один из многих космических кораблей, находящихся в полете, носит имя Стебелькова. Юноша не знал этого или забыл.

— Я думаю, мы слышали голос одного из космонавтов, — сказал Киджи. — Но в вашем приемнике что-то не в порядке. Прием очень неустойчивый.

— Приемник хороший, — сдержанно сказал юноша.

— Ладно, выяснится. Не думаю, что только мы с вами слышали этот голос. Я буду в Москве и поинтересуюсь.

— Мне хотелось бы самому знать, — сказал юноша. — Тут есть что-то таинственное, потому я даже свет не включал — при свете все становится будничным.

— Романтика, — улыбнулся Киджи. — Я тоже из таких, только моя романтика немножко посуровее.

За окном раздался шум подошедших машин.

* * *

Вернувшись в Москву, Киджи позвонил Новосельскому. «Нечто любопытное из радиосвязи с космосом» заинтересовало профессора. Через несколько минут Киджи появился в его кабинете.

— Евгений Викторович, если вы скажете, что космический корабль имени Стебелькова, отправившийся в сторону Сатурна, ведет передачи на Землю ежедневно в девятнадцать и девятнадцать тридцать по московскому времени, то я зря вас побеспокоил.

— Вы опять путаете, — сказал Новосельский и отодвинул от себя бумаги, лежавшие на столе. Вдруг он, что-то вспомнив, спросил торопливо: — Длина волны — двадцать один сантиметр?

— Да, двадцать один, — вяло ответил Киджи. Он был разочарован: ничего неизвестного для Новосельского не существует. — Что это за станция?

— Не знаю. Думаю, что не наша.

— Но откуда вам известна длина волны?

— Предположение. Двадцать один сантиметр — эта длина должна стать чем-то вроде международного, в галактическом смысле, эталона. На нее легче всего наткнуться жителям других миров. Такова резонансная длина волн водорода, а водород — самый распространенный в звездном мире элемент. Но рассказывайте, рассказывайте же скорее, Лео, откуда вы взялись, с чем пришли?

— Я был на открытии канала Казсиб, и там в одном поселке… Не буду дальше объяснять, вижу, что не зря побеспокоил вас. Я записал радиопередачу на магнитофонную ленту. Могу продемонстрировать.

— Пожалуйста.

Киджи включил свой магнитофон. Раздался голос: «Слушай, Земля, говорит Стебельков…».

Новосельский вздрогнул и поднялся, опираясь руками о стол. Он побледнел, глаза его смотрели не мигая, будто перед ним появилась некая адская машина, которая издавала свист перед тем, как взорваться…

— Стойте! Выключите! — крикнул он. — Дайте сюда ленту. Ваш аппарат не годится… Все дело в скорости.

Новосельский выдвинул ящик стола — там стоял магнитофон. Киджи понял, что означает вибрирующий свист — это те же слова, но переданные в записи на большой скорости. Теперь они оба волновались одинаково и долго возились с магнитофоном, мешая друг другу. Но вот круг начал медленно вращаться. Первые звуки были просто скрежетом с жутким басовым завыванием. Потом вдруг заговорил обыкновенный человеческий голос. Он произвел такое впечатление, словно воскрес мертвый, встал и заговорил.

Ум сначала не отреагировал на услышанное, первые слова не остались в памяти — важен был прежде всего голос, но все остальное воспринималось, как спокойный рассказ человека, вернувшегося из длительного путешествия.

ГОВОРИТ СТЕБЕЛЬКОВ

1

…Наш корабль летел по круговой орбите. Слева была видна Луна. Ее изрытая поверхность с ярко освещенными гребнями гор и черными впадинами плыла мимо окна. Острые пики вершин, блестящие, длинные, были нацелены прямо в борт корабля, казалось, корабль вот-вот заденет их, распорет себе обшивку. Круглые цирки чернели и местами сверкали, словно огромные драгоценные кольца. Потом выплыла темная коричневая равнина.

Море Дождей, узнал я. А вот и цирк Архимеда.

Я сообщил на Землю: «Иду на посадку в районе цирка Архимеда». Закрылся в скафандре. Воздух из кабины выкачивался в освободившиеся от горючего баки. Предстоял самый ответственный момент — спуск. Двигатели были выключены. Корабль летел еще горизонтально, но уже при минимальной скорости. Скоро он снова примет вертикальное положение, но уже хвостовой частью к Луне. Тогда надо включить тормозные двигатели и плавно прилуниться.