Желтое облако

Природа Луны не рождает звука. Так же никакого отзвука не услышал я на свой запрос. Кайбол, встречаясь за столом, смотрел на меня более дружелюбно — и только. Должно быть, еще не подошло время для ответа на мои вопросы. Тэл заглядывал в мою комнату, но долго не задерживался и уходил, ссылаясь на работу.

Безделие и оторванность от своего мира угнетали. Однажды я сказал Тэлу.

— Я здесь как американский безработный, только не голодаю. Дайте мне какое-нибудь дело.

И скоро Тэл объявил:

— Есть дело, опасное. Видишь ли, нам не хватает воды.

— Воды? Но разве здесь есть вода?

— Но ты же умываешься, пьешь кофе!

— Да, но откуда она?

— А вот увидишь, — пообещал Тэл. — Мы пойдем втроем. Будет еще, — ну, как бы тебе сказать? Инженер — вот как! Его зовут Грос.

— Когда пойдем?

— После обеда.

…В скафандрах, мы покинули дом и вышли за черту жизни. Наш трудный путь лежал не к выходу из расщелины, а вглубь ее. На куполе дома загорелся маяк, свет прожекторным лучом проникал в глубину, но там ничего нельзя было разглядеть.

От дома вниз шла резиновая труба, толстая и гибкая. Спуск облегчался тем, что можно было придерживаться за резиновую трубу. Она могла изменяться в поперечнике, и, таким образом, колебание давления внутри не грозило разрывом.

Я иногда задерживался, разглядывая причудливые неровности отвесных сторон расщелины. Тут удерживались вертикально и даже с наклоном высокие и кривые столбы, словно деревья без сучьев. В одном месте я увидел почти законченную скульптуру человека — будто распятие, только одна рука, уродливо-короткая, протянута вперед, словно ловила что-то. Черные глыбы всюду грозно нависали над головой и удерживались в одной точке; на Земле они непременно обрушились бы. И случись залететь сюда метеору, он натворил бы много бед.

Луч прожектора постепенно исчезал. Последний тонкий лучик уперся в выступ и здесь остановился. Дальше и всюду вокруг стояла непроглядная темень.

Грос включил лампочку над своим головным колпаком. Тэл и я сделали то же. Мы остановились отдохнуть, хотя я совсем не устал.

Три лампочки давали достаточно света, чтобы видеть вперед на десятки метров. Я недоумевал, почему мы не включали их до сих пор.

— Энергию экономим, — ответил Тэл, когда я спросил об этом. — Кто знает, сколько времени придется работать!..

Я осмотрелся вокруг. Трещина вверху расширилась метров, примерно, до ста, хотя дно ее, сплошь заваленное обломками, было по-прежнему узким. Правая сторона нависала, левая поднималась террасами. На одной из площадок я заметил силуэт чего-то длинного, похожего на дирижабль, дальше — еще неясный силуэт, как расплывчатое темное облако.

— Что там? — спросил я у Тэла, но он не ответил.

Пошли дальше. Ничего похожего на воду я не видел. Легкие сухие камни перекатывались под ногами. В жутком безмолвии метались по каменным глыбам огромными призраками тени и приплясывали, как черное пламя.

Инженер, шедший впереди, что-то сказал.

— Скоро должен быть лед, — перевел Тэл.

Лед? Значит, здесь действительно есть ископаемый лед!

Труба закончилась. Конец ее был прикреплен к низкому вагончику на гусеницах, перед ним блестели два широких кривых ножа, соединенных углом, как плуг снегопаха. Тэл остановился. Грос пошел дальше, но скоро вернулся.

— Лед здесь, — сказал Тэл.

— Где? — Я не видел никакого льда, под ногами были те же серые валуны.

— А вот под этими камнями, — указал впереди себя Тэл.

Стало понятно, как добывается вода. Вагончик металлическим угольником раздвигает на обе стороны обломки лунной породы, плавит под собой лед и всасывает грязную воду. Там она фильтруется и идет вверх по трубе. Вагончик движется на гусеницах автоматически, по мере таяния льда. Но вот случилась неполадка, он остановился. Агрегаты продолжали работать, лунные камни нагревались — лед таял и отступал вглубь.

Предстояло сбить каменный выступ, в который уперся вагончик. Я увидел в руках Гроса какой-то прибор, наподобие простого фонарика. Светлый пунктир ударил в выступ и сбил его. Легкие лунные камни разлетелись, раскаленные.

Вагончик дрогнул, пополз без стука, словно черепаха, волоча за собой резиновую трубу — где-то наверху она выползала из дома, как бесконечно длинная скользкая змея. Грос, Тэл и я шли рядом. Металлический угольник раздвигал обломки, потом он постепенно остановился. Вагончик добрался до ископаемого льда и начал сосать воду. Инженер осмотрел приборы на вагончике и подал знак возвращаться.

Инженер и Тэл часто останавливались, чтобы отдохнуть. Я чувствовал себя бодрым.

Высоко впереди засветился глаз маяка. Вдруг какая-то сила сшибла с ног Тэла и Гроса, шедших рядом. Завеса пыли скрыла их. О мой скафандр что-то ударилось сухим горохом.

«Метеорит! — подумал я. — Вот что самое опасное здесь, в глубокой расщелине, — отвесные стены ее могут обрушиться». Когда пыль осела, я увидел Тэла лежавшим на ровной площадке, рядом с ним стоял Грос. Одной рукой инженер ощупывал свой скафандр за спиной, другой делал мне какие-то знаки. Тэл то скрючивался в судорогах, то вытягивался. Я приподнял его и услышал в своем шлемофоне хрип:

— А, черт!.. Нечем дышать…