Желтый дом. Том 1

Суб. Я, видите ли, живу на улице Горького. В писательском доме. Отец мой, как вам должно быть известно, был крупным писателем. Лауреат. Ста... простите, Государственной премии. Я частенько хожу на работу и с работы пешком. Однажды, проходя мимо приемной Президиума Верховного Совета, я видел МНС в компании нескольких странного вида людей. Я, конечно, не могу категорически настаивать на гипотезе, что эти люди были членами «Рабочей группы». Но в свете событий... Так сказать... Э-э-э... Я свою гипотезу не считаю настолько невероятной, чтобы не быть признанной не заслуживающей, говоря популярно, доверия.

Сот. А что вы можете рассказать о связях МНС с иностранцами?

Суб. К нам в институт вообще, и в сектор в частности, иностранцы приезжали довольно часто. МНС обычно выполнял при них функции переводчика и сопровождающего. Не берусь судить, насколько добросовестно он переводил. Мы разговорными западными языками не владеем, и он мог наговорить им Бог знает что под маркой перевода.

Сот. О чем он вел разговоры помимо профессиональных тем?

Суб. Я же вам сказал, что я не знаю разговорных иностранных языков. Хотя я однажды слушал разговор его с поляками. О чем? В общем, разговор антисоветский. Смеялись, анекдоты рассказывали. Какие? Ну, например, такой. Террористы захватили Герека и предъявили ультиматум правительству: если им не дадут миллион злотых, они выпустят Герека.

Сот. Ха-ха-ха! А еще?

Суб.

Я не нахожу в этом ничего смешного. Странно от вас слышать такую реакцию.

Сот. Я не над анекдотом смеюсь. Дело в том, что я уже десятый раз слышу его. Это у них нечто вроде пароля.

Суб. Это весьма правдоподобно. Да, чуть было не забыл! Я дважды видел МНС в «Национале». Я проходил мимо и видел через окно. Один раз с человеком, очень похожим на иностранца.

Искушение

— Не могу понять, почему на Западе каждый день убивают какую-нибудь важную персону, а у нас — тишь и гладь.

— Не такая уж тишь и гладь. И у нас что-то творится, но власти скрывают. К тому же мы все делаем с опозданием. Помяните мое слово, и у нас начнет такое твориться, что даже Запад содрогнется. Нужен только успешный пример, который нельзя будет скрыть от огласки.

— Сомневаюсь. Терроризм есть признак общества демократического. В тоталитарном обществе терроризм есть прерогатива власти. Даже тот случай с попыткой покушения на Генсека в большей мере есть провокация властей, чем инициатива снизу.

— Но и инициатива снизу тут была. Только они не сумели перехитрить провокаторов. Будь я помоложе...

— Конечно, попробовать стоит. Но...

Из рукописи

Определилось раз и навсегда место, которое занимает человек в социалистическом (коммунистическом) обществе, его ценность, его отношение к обществу и общества к нему, его самосознание и основные черты социального поведения. С полной очевидностью выяснилось, что все это не имеет ничего общего с обещаниями классиков, с чаяниями подпавших под их влияние идиотов, с нашей официальной демагогией и пропагандой, с программой партии и т.д. и т.п. Прежде всего, тут и речи никакой быть не может о каком бы то ни было социальном равенстве. Только закоренелый кретин и циничный партийный демагог может теперь не заметить разницу в способе жизни во всех ее аспектах, например, между номенклатурными работниками, с одной стороны, и простыми работягами и мелкими служащими — с другой. Нужно быть еще большим кретином или циником, чтобы поверить в то, что эта разница будет сокращаться и исчезнет совсем. Опыт многолетней истории пока говорит обратное: эта разница неумолимо растет. И теоретическое исследование дает результаты, согласующиеся с опытом.

Население страны с социальной точки зрения весьма разнообразно. И разнообразие это не сокращается, а растет, образуя непрерывную линию от сторожихи в общественной уборной до Генерального секретаря КПСС. Дать социальную классификацию населения — значит описать социальную структуру общества. Но для целей моей рукописи достаточно будет ограничиться разделением населения на две группы: 1) народ; 2) привилегированные слои. В народ я включаю рядовых рабочих и крестьян, мелких служащих и должностных лиц, мелкую интеллигенцию (учителя, врачи и т.п.), вообще всех тех, кто находится на низших ступенях социальной иерархии. В привилегированные слои я включаю всех тех, кто в силу своего положения в обществе обладает ошутимо более высоким жизненным уровнем сравнительно с народом и многочисленными привилегиями (квартиры, дачи, машины, продукты, санатории, медицина, вещи, устройство детей и т.д.). Нет надобности здесь точнее определять понятия, ибо я не собираюсь тут строить социологическую теорию. Меня интересуют некоторые общие черты положения индивидов в обществе и в каждом слое. Подчеркиваю, я имею в виду некоторое определенное описание и некоторые тенденции. Случаи отклонения от некоей «средней нормы» я не принимаю при этом во внимание, — пример абстракций, без которых невозможно никакое научное и тяготеющее к научному мышление.