Жемчужное ожерелье

Царь Хунхари велел отвести для нее особый роскошный особняк в дворцовом саду. К ней были приставлены многочисленные служанки-невольницы, они готовили ей самые изысканные блюда, спать укладывали, как ребенка в зыбку-колыбель. Временами они прогуливали ее, усадив в паланкин, точно она и в самом деле была знатная госпожа. Старушонка, видя такое любезное обхождение, невольно думала про себя: «Эх, кабы я раньше могла услужить чем-нибудь царю и показала, на что способна, то с самого начала моя жизнь протекала бы в радости и довольстве».

Иногда к ней приходил царь и просил поделиться кое-какими хитростями-уловками. Однажды царь зашел к старой знахарке:

— Бабушка, послушайте. Живет в одном краю одна принцесса, вышедшая замуж за человека низкого сословия, но странным образом разбогатевшего. Она дочь такого-то падишаха. Многие годы я питаю к ней любовь. Я не раз отправлял сватов к ее родителям. Но падишах-отец отказывал моим людям, говоря, что его дочь еще молода. Теперь же я прослышал о том, что падишах выдал свою дочь за какого-то собачника. Так вот, нельзя ли придумать что-нибудь такое, чтобы заполучить эту принцессу себе в жены?

Старуха поразмыслила немного и шепеляво прогнусавила:

— Дорогой сынок, твою беду поправить можно. — И, потирая от удовольствия руки, вскочила с места и продолжила: — Только для этого ты должен мне дать много всяких драгоценностей, алмазов, жемчугов, рубинов, брильянтов, дорогие зеркала и всякие редкостные вещички, а также выдать короб с благовониями, румянами, белилами. И тогда мы все уладим.

Царь выполнил все условия старухи. Старая бестия отыскала где-то белую ослицу, напялила паранджу и, усевшись на послушное смирное животное, отправилась в далекий путь. Долго ли, коротко ли она тряслась на своей белой ослице, а путь все бесконечно длился да длился, уже остались позади безводные степи и обмелевшие реки. И вот, наконец, она приблизилась к крепостному городку байваччи, въехала в его предместье и, остановившись в одном из постоялых дворов, привязала свою ослицу. Пройдя к торговому ряду, начала торговать благовониями, румянами, белилами и другими изящными товарами. Покупатели не обходили стороной старуху и покупали у нее всякие галантерейные изделия и целебные снадобья. Старуха подолгу не торговала, приходила в одно и то же время на рынок, час или два постояв, уходила в какой-нибудь квартал города торговать вразнос. И так она ходила по разным улицам, домам. А те дорогие вещички она редко показывала покупателям и запрашивала при этом неимоверные цены. Когда эта весть дошла до малики, она загорелась желанием увидеться с этой женщиной-торговкой. Жена байваччи стала водить старуху в крепость. Старуха любовалась аллеями, прямыми улицами, и однажды ей удалось даже побывать в доме у байваччи. Малика тогда купила у старухи редкостные женские украшения, благовония, мускус. И с того дня старуха стала постоянной гостьей в этом доме. Незаметно вошла в доверие молодой жены байваччи и начала выполнять кое-какие ее поручения. Порой старуха даже помогала готовить обеды. Итак старуха-ворожея стала жить у них на правах прислужницы. Прошло некоторое время, после чего байвачча и его жена стали полностью доверяться старушке, отвели ей одну из комнат в богатой усадьбе. Дни проходили за днями, в доме царили мир и согласие, а старуха еще тесней сдружилась с молодой четой. Стала она выполнять у них обязанности поварихи. Готовя обеды, старуха что-то подкладывала в них, какие-то специи, отчего блюда у нее получались очень вкусными, и тот, кто вдосталь наедался ими, целый день ходил в веселом расположении духа. В иные часы, когда байваччи не было дома, старушка как бы невзначай заговаривала с его женой:

— Дорогая дочка моя, до чего же ваш крепостной городок прекрасен! Даже в ночное время от него исходит, как от луны, яркий свет далеко вокруг. Уму непостижимо, как могли человеческие руки построить такой замечательный городок?! А вы, малика-ханум, оказывается, слишком добронравная, стеснительная. Мы-то в ваши годы были ах какими озорницами, как говорится, «невинными, себе на уме красавицами». Будучи в молодицах нам удавалось вызнать у своих суженых о многом таком интересном, что страшно мучило и разжигало наше женское любопытство. Бывало, если не захочет отвечать супруг на твои вопросы, надуешь губки, отвернешься к нему спиной, строя неутешную, горькую обиду. И тогда он жарко обнимет тебя, прижмет к груди и нежно шепнет: «О моя отрада, о моя душа» — и расскажет все свои сокровенные тайны. Смотрю я на вас, малика-ханум, и удивляюсь: вы, как ягненочек на лоне природы, лежите себе смирненько да тихонько. Мужчине же иногда нужно говорить страстные влюбленные слова. Замечу я вам, ханум, вы очень слабовольное, кроткое существо.

Наступил вечер. Байвачча поужинал и направился в опочивальню. У брачного ложа жена его вспомнила слова старухи и через некоторое время обратилась к супругу: