Жемчужное ожерелье. Том 2

Всю ночь он то мыл Джулию, то массажировал ее руку. Никто не приходил за ними из Сазерлея. И Адам решил, что Мэри считает, будто они предаются любви в уединенном домике после стольких дней разлуки. Ему хотелось бы переодеться в чистое и хорошенько выспаться на мягкой постели. Сначала он проливал слишком много воды на пол, но постепенно освоил это дело, а также научился поить Джулию из ложки. Теперь она уже не дрожала, а стонала от боли. Адам знал, что опухоль держится несколько дней. Джулии необходимо было беречь силы.

И на следующий день никто не пришел в домик. Но ближе к вечеру он услышал детские голоса и открыл дверь. Чувствуя себя усталым после бессонной ночи, он оперся о притолоку и увидел идущую по лугу Мэри. Пейшенс и Кэти резвились возле нее.

— Не подходите к дому! — закричал он. — Джулия заболела чумой, и я намерен выходить ее. Но мне нужна еда, чистое постельное белье и одежда.

Мэри прижала к себе девочек.

— Что еще нужно тебе? — спросила она, так как всегда отличалась практичностью. Она не считала необходимым зря тратить слова и выражать сочувствие по поводу болезни подруги. Страдание было написано у нее на лице. Когда он перечислил ей все необходимое, она поспешила назад в имение.

Временами Джулии казалось, что она опять видит старый детский сон, только теперь он пугал ее. Она находилась как бы в лабиринте и никак не могла найти Адама. Кристофер никогда раньше не подводил ее, и она звала его, умоляя помочь ей найти Адама, но он все удалялся и удалялся, не слыша ее слов. Затем ею овладела такая боль, что она потеряла счет дням и не могла сказать, какой сейчас год.

Ежедневно к домику приносили продукты и дрова для костра, в котором Молли сжигала грязное постельное белье, одежду и все, что могло способствовать распространению инфекции. После того как она выжила в чумном бараке, Молли считала, что чума не страшна ей и настояла на том, чтобы ей разрешили приближаться к домику. Но всякий раз, возвращаясь в Сазерлей, она сжигала свою одежду.

В первый же день она принесла теплые одеяла и припарки, но Адам не разрешил ей войти в домик, опасаясь, что она станет лечить Джулию старым методом. Он же намеревался делать то, что сказала ему жена.

Ему принесли складное кресло. Но он засыпал на табуретке, положив голову на кровать в те редкие минуты, когда Джулия забывалась сном. Как только она просыпалась, он вновь начинал обтирать ее холодной водой и массажировать руку. Он не чувствовал, как на его глазах появляются слезы. Джулия теперь страшно мучилась и кричала, мотая головой из стороны в сторону, как бы стараясь вырваться из чьих-то рук. В начале болезни она постоянно выкрикивала имя Кристофера, надрывая душу Адама, а его имя не произнесла ни разу. Но он больше не ревновал, думая лишь о том, как бы поставить ее на ноги.

Мысль о ее смерти ужасала его. Муки жены казались невыносимыми, и он без конца прикладывал к ее горячему лбу холодные компрессы, кормил и поил ее из ложки. Но наступил час, когда она уже не могла ни есть, ни пить — слишком сильны стали ее страдания. Тогда он решил вскрыть опухоль ножом, полагая, что иначе Джулия не выживет.

Она пыталась вскочить с кровати, сама не зная, что делает. Но он схватил ее за руку и провел лезвием ножа по ужасной опухоли.

Все ее тело задергалось в конвульсиях. Кровь и гной лились из раны, заливая и Джулию, и Адама. Все это напоминало сцену на поле битвы. Он не пытался остановить кровотечение, только смотрел на Джулию и поправлял волосы, которые лезли ей в глаза.

— Все кончено, дорогая. Все кончено.

— Адам? — прошептала она, не открывая глаза.

— Да, любимая, — он взял ее руку в свою.

— Почему я не могла найти тебя?

Он мог бы ответить, что она выкрикивала в бреду имя другого человека, но ведь она не знала об этом.

— Я был здесь, — сказал он. Но она уже спала и вряд ли слышала его слова. Проснувшись через некоторое время, Джулия увидела, что на ней чистый халат, а сама она лежит на свежих простынях, пахнущих лавандой. Она попробовала сесть, но была еще слишком слаба и чувствовала сильную боль в правой руке. Джулия заметила, что в домике прибрано, а возле ее кровати стоит кресло, которого раньше не было. Она подумала, что, должно быть, это Молли ухаживала за ней. Сколько же дней она провела здесь после того, как отдала Кэти на попечение Мэри? А где Адам? Вернулся ли он уже домой? Однажды в бреду ей показалось, что она слышит его голос, но это было лишь иллюзией.

— Молли, — позвала она слабым голосом.

Тотчас на пол упала тень, и в комнату вошел Адам. Лицо его похудело, под глазами появились синие круги, но он был гладко выбрит и улыбался.

— Ты проснулась.

— Адам! — радость охватила ее. Он опять с ней. Так это все-таки его голос она слышала. Должно быть, он все время находился возле ее постели.

— Как ты себя чувствуешь?

Она собралась с силами и протянула ему руку, но он, казалось, не замечал ее и стоял, вцепившись пальцами в свой ремень. Ее рука упала на кровать.

— Я полагаю, ты ухаживал за мной.

Он кивнул:

— Я очень испугался, когда понял, что ты заболела.

— Я не помню, когда ты пришел сюда.