Жена башмачника

– Наше любимое время года! – Энца внимательно рассматривала Лауру – бархатный плащ открывал такой внушительный животик, что ребенок, казалось, должен был родиться в этот же вечер.

– Ты в ожидании! – Энца снова кинулась обнимать Лауру. – Уже совсем скоро!

– Да. Энца, прости меня, я хотела тебе сказать. Но беременность была очень тяжелой. На прошлой неделе стало немного получше, но мы все время начеку. Доктор говорил, что у меня никогда не будет детей, – однако вот! Это стало потрясением для Колина, для меня, для доктора, для всех. Но все подтвердилось, и мы в совершенном восторге.

– У меня сын в колледже, а скоро будет младенец в колыбели. Мы не знаем, восхищаться или… плакать, – пошутил Колин.

Лаура была на пике своей красоты, контраст между бледной кожей и рыжими волосами сейчас был особенно эффектным. Очаровательный профиль приобрел аристократическое изящество, острые углы, свойственные ей в юности, исчезли.

– Тебе нужно побольше лежать, отдыхать… – сказала Энца.

– Как я могу лежать? Ко мне же приехала лучшая подруга!

Лаура обняла Чиро.

– Хорошо, хорошо, пойдемте наверх, – поторопил их Колин.

Чиро хотел было помочь Колину с багажом, но сумки забрал швейцар. Обернувшись, Чиро увидел, как другой служитель отгоняет «паккард» Чапина на стоянку. Чиро покачал головой. Далековато же уехали они от Чисхолма.

Двери лифта открылись прямо в холл пентхауса.

Лаура оформила его в нежно-зеленых и желтых тонах, следуя правилу, которое всегда провозглашала мисс де Курси: жилище надо красить в те цвета, которые тебе к лицу.

Просторные комнаты были обставлены полированной чипендейловской мебелью, декорированы обюссонскими коврами, хрустальными бра, люстрами матового стекла и живописью с пасторальными мотивами – сельские поля Ирландии, ярость Северного моря, швыряющего утлую лодчонку в белую пену, – а также миниатюрами, каждая из которых изображала одинокий цветок – маргаритку, гортензию, гардению.

– Да, далеко отсюда до Хобокена, – сказала Энца.

Колин и Чиро вышли на открытую террасу.

– Мамочка, марш в кровать, – крикнул оттуда Колин.

– Уже иду! – откликнулась Лаура. Она показала Энце гостевую спальню, веселую комнату с кроватью под ситцевым балдахином, а потом позвала: – Пойдем со мной!

Энца последовала за Лаурой в хозяйскую спальню, оформленную в прохладных голубых тонах, с кроватью под атласным покрывалом. По шпалерам ручной работы, словно живые, вились растения.

Лаура сбросила свой бархатный плащ, оставшись в ночной рубашке, и забралась в постель.

– Когда у тебя срок? – Энца взбила подушки.

– В любую минуту.

– А где детская?

– Я еще ее не обставила.

Энца присела на край кровати:

– Из суеверия?

Лаура вздохнула:

– Доктор беспокоится. А уж я как боюсь!

– Перед появлением Антонио у меня тоже были ужасные предчувствия. Уверена, с ребенком все будет в порядке.

– Думаешь?

– В своей жизни я усвоила один важный урок, и хочу поделиться им с тобой. Не думай о худшем, пока оно не случилось. Это убережет тебя от кучи лишнего беспокойства.

Колин принес поднос с чаем.

– Девочки, перекусите, но потом нашей мамочке нужно поспать.

– Он такой властный, – улыбнулась Энца, когда Колин вышел. – Ну что, какие сплетни? Ты сказала, что у тебя их полно.

– Вито Блазек ушел из Мет и работает в мюзик-холле «Радио Сити». Разводится в третий раз.

– Не может быть!

Лаура мрачно кивнула:

– Три стадии романтической любви рекламного агента: жениться на танцовщице, развестись с ней, жениться на дочери продюсера, развестись с ней, жениться на совсем юной танцовщице и, опомнившись, сразу же развестись и с ней.

– Это ужасно. – Энца отпила чаю.

– Хочешь знать, как он выглядит?

– Во всех подробностях.

– Великолепно.

Энца рассмеялась.

– Но он не Чиро Ладзари. Знаешь, Энца, в лотерее по розыгрышу красивых мужчин ты вытянула счастливый билет. Мужчина, за которого ты вышла, один на миллион. Да ты сама это знаешь.

– И я готовлюсь потерять его, Лаура.

– Он хорошо выглядит, – с надеждой ответила та.

– Я молюсь за него. Продолжаю надеяться, что все это ошибка. Но когда говорю так Чиро, он смотрит на меня как на сумасшедшую. Он принял правду. Чиро ведь никогда не был верующим человеком, но у него есть внутренняя сила, которая не уступит самой глубокой вере.

– Возможно, путешествие его вылечит.

– Именно это я ему и сказала. И собираюсь сказать примерно то же тебе. Твой ребенок в полном порядке. Верь в это, и все будет хорошо.

Колина разбудил ранний звонок, и он умчался в Мет. Доставили декорации для новой постановки «Богемы». После завтрака Чиро ушел на прогулку; он собирался пройтись через Центральный парк, но обнаружил, что шагает по Пятой авеню к югу, по направлению к Маленькой Италии. Чиро подумал, не сесть ли на трамвай, но чувствовал себя хорошо и решил посмотреть, как за двенадцать лет изменился город.

В Нижнем Манхэттене Бродвей расширялся. Тротуары были забиты лотками зеленщиков, тележками цветочниц, газетными ларьками. Дойдя до Гранд-стрит и свернув в Маленькую Италию, он вспоминал каждое здание и дивился – если Верхний Манхэттен изменился сильно, то ставшие родными места остались ровно такими же.