Жена чайного плантатора

Гвен оцепенела от ужаса и будто разучилась дышать. Она вцепилась в перила и в панике, как выброшенная на берег рыба, хватала ртом воздух. «Наверное, именно так я сейчас и выгляжу – издыхающей рыбиной», – промелькнуло у нее в голове. Нелепый образ словно бы напомнил ее легким, как совершать свою работу, и Гвен удалось прийти в норму.

Она дошла следом за Верити до лестничной площадки и молча указала на дверь номера, все еще не отваживаясь заговорить. Верити, цепляясь ногой за ногу, проплелась мимо и, развалившись в кресле, мрачно уставилась на узорчатый паркет. Потом подняла глаза на Гвен, которая, чтобы отвлечься и унять сердцебиение, взялась перебирать рубашки Лоуренса.

– Ты складываешь ее уже в третий раз. Я же говорила, тебе будет не до смеха.

– Что?

– Я слышала твой разговор с Навиной. Незадолго до того, как ты привезла эту полукровку в дом Лоуренса.

– Ты, должно быть, ослышалась. Ну вот что, я заказала кофе, так что ты сейчас его выпьешь и перестанешь молоть чепуху.

Верити покачала головой, сунула руку в сумочку и, вытащив оттуда несколько листков с рисунками углем, помахала ими в воздухе:

– На самом деле вот это дало мне ответ на все вопросы.

Сердце у Гвен подпрыгнуло. Понимая, что дрожь в голосе выдаст ее страх, она подбежала к Верити и попыталась выхватить у нее рисунки Лиони.

– О нет! – протянула та и отдернула руку. – Я оставлю их себе.

Один листок порвался, и Гвен наклонилась поднять клочки бумаги. Это дало ей пару секунд, чтобы взять себя в руки, прежде чем она снова оказалась лицом к лицу со своей противницей.

– Как ты посмела рыться в моих вещах! В любом случае я не знаю, что ты себе напридумывала по поводу этой находки.

Верити засмеялась:

– Я прочла эту увлекательную статейку про женщину в Вест-Индии, которая родила близнецов с кожей разного цвета. Она спала со своим мужем, разумеется, но еще и с хозяином. Думаю, Лоуренсу будет интересно. А тебе разве нет?

Наступила долгая пауза. Гвен пыталась разобраться в своих эмоциях. Что это? Злость, да, и страх, но было что-то еще. Жуткое чувство опустошения, какого она никогда еще не испытывала. Судя по рисункам, Верити могла заключить, что Лиони училась грамоте в маленькой деревенской школе: на двух последних картинках она написала о белой леди, про которую ей рассказывала приемная мать. Белая леди, которая когда-нибудь может прийти за ней. Для Гвен эту фразу перевела Навина, но Верити сама понимала сингальский.

– Если он спросит Навину напрямую, она ему скажет, ты знаешь, – заявила Верити.

– С меня хватит! – отрезала Гвен больше для себя, чем для Верити, и открыла окно.

Она попыталась унять сердцебиение, глядя на зеленый луг, который тянулся за отелем, на пересекающую его дорогу, на растения, вылезавшие из щелей волноотбойной стенки. Но когда до нее донесся смех детей, запускавших воздушного змея, глаза защипало от слез.

В дверь постучали.

– Вот и кофе. Побудешь мамочкой? – поинтересовалась Верити. – Это очень кстати, а я так устала, что с места не могу сдвинуться. – Когда официант ушел, Гвен разлила кофе по чашкам; Верити прихлебывала из своей. – У меня есть предложение. Выход для тебя, если хочешь. – (Гвен покачала головой.) – Если ты обещаешь, что мне вернут мое содержание, я ничего не скажу Лоуренсу.

– Это шантаж.

Верити наклонила голову:

– Дело твое. – (Гвен села и стала искать какой-нибудь ответ, который положил бы конец всему этому. Она глотнула горячего кофе и обожгла губы.) – Ну давай теперь сменим тему. Ты не хочешь узнать, за кого вышла Фрэн? Я так понимаю, тебе еще ничего не известно?

– Если это очередная ложь…

– Какая ложь. Я видела их вместе, а когда она засекла, что я смотрю на кольца у нее на пальце, что ей оставалось? Огромный бриллиант в окружении сапфиров – помолвочное кольцо и еще золотое обручальное, что само за себя говорит. У мужчины на пальце тоже было такое, хотя он постарался спрятать руку за спину.

Гвен скрестила руки на груди и откинулась назад, размышляя, что еще ее ждет.

– Так кто он?

Верити ухмыльнулась:

– Сави Равасингхе. – Гвен смотрела, как на лице Верити играют солнечные зайчики и боролась с желанием задушить мерзавку. Та расхохоталась. – Отец твоей малышки – ведь это он, да, Гвен? Кто еще? Ты не знакома больше ни с одним цветным мужчиной. Кроме слуг, разумеется, но я не думаю, что даже ты пала бы так низко. Ты могла обвести вокруг пальца всех, но я вижу тебя насквозь. – (Гвен хотелось завыть, в голове у нее отчетливо прозвучала мольба: «Прошу тебя, пожалуйста, не говори Лоуренсу».) – Флоранс сказала, что она видела тебя на балу с Сави. Вы поднимались вверх по лестнице, и ты ездила встречаться с ним одна, когда Фрэн болела. Он теперь совладелец доли Фрэн в плантации. Лоуренсу это не слишком понравится, а если я к тому же расскажу ему о твоей дочурке, ну, я уверена, он позволит мне вернуться домой.

– Хорошо. – Гвен встала. – Я поговорю с ним о твоем содержании.

– Значит, это правда? Лиони – твоя дочь?

– Я этого не говорила. Ты передергиваешь. Просто хочу помочь тебе.