Жена чудовища (СИ)

— Я поняла, — повторила Тьяна, — все считают, что я притворяюсь, обманываю, зачем-то очаровала Валантена, а потом защитное заклятье снимут, и он узнает правду? Узнает, что он мне отвратителен? Но это не так. И что, все так думают?

— Я слышала, как его милость говорил леди Овертине, что вы, должно быть, действительно странная, — сказала эссина Сайрани тихо, чуть запинаясь, — но тем лучше, потому что он рад за лорда Валантена, и хотел бы не вмешиваться и дать вам с ним шанс. Но, вообще — да, верит мало кто. Неужели такое действительно возможно?

— Я не обманываю лорда Валантена, — ровно сказала Тьяна, — делаю все в пределах наших с ним договоренностей, не лгу и не притворяюсь. В нашу первую ночь на мне не было заклятья. Можете не волноваться, от меня и без заклятья не будет пахнуть отвращением, потому что я его не испытываю. Но благодарю, что объяснили.

— Прошу меня простить, если обидела. И вот что, вы всегда можете рассчитывать на меня. Во всем, — она сердечно посмотрела на Тьяну.

— Хорошо, — Тьяна постаралась улыбнуться как можно непринужденней, — это действительно важно, и я вам очень благодарна, что объяснили. Так нарисовать вам еще чей-нибудь портрет? Рисовать мне больше хочется, чем вышивать.

— Вы чудесно рисуете, — заулыбалась и экономка, — портрет леди Овертины, если можно? И лорда Кайрена.

Их общий портрет, мне бы очень хотелось.

Этого Тьяна не ожидала. Но, ладно уж, почему бы и нет.

— Я спрошу у них, попрошу позировать мне, — сказала она.

Вот интересно даже было бы взглянуть, как на такое отреагирует Овертина.

Экономка ушла, предварительно рассыпавшись в благодарностях. Тьяна убрала рисовальные принадлежности, прошла коридором до двери в его конце и спустилась по узкой лесенке на пляж, а потом пошла вдоль кромки прибоя, уворачиваясь от самых настырных волн, которые норовили цапнуть ее за туфли. Ветер дул, трепал выскользнувшие из плена шпилек пряди. Зачесался палец на руке, и она почесала его, подвинув кольцо… кольцо Айноры. Привычно погладила его камень.

Скорее бы с нее сняли это ненужное заклятье, и родился бы ребенок, и все бы отстали от них с

Валантеном, успокоились бы, дали бы им спокойно жить в Нижнем. Может быть, тогда наладится вообще все. И жизнь их со временем будет становиться все нормальнее, и не такой уединенной?

Валантен не услышит, как он нее пахнет отвращением к нему. Не может такого быть, с чего бы? Что он должен сделать, чтобы стать ей отвратительным?

Даже в голову ничего такого не приходило. И пусть она странная, какая угодно.

У нее скоро родится сын. У них, точнее, скоро родится сын.

А на душе отчего-то было тревожно, неприятно.

— Тин! — голос Валантена принес ветер.

Она оглянулась — он, ее муж, стоял неподалеку. Подошел к ней, раздетый до пояса, как утром, полотняную куртку он перебросил через плечо.

— Мы поговорили с эссиной Сайрани, — сообщила она.

— Она тебя чем-то расстроила?

— Нет, ничуть. Мы почти подружились. Представляешь, она может скоро стать моей родственницей. Мой кузен заглядывается на ее племянницу.

— Да? Вы состоите из сюрпризов, моя леди, — он засмеялся.

— Какой же это сюрприз? Вы женились не на принцессе, мой лорд. Я лишь девушка из благородной семьи.

— Верно. Как же я, о Пламя, этому рад, — он обнял ее, и она прислонилась к нему, спрятала лицо у него на груди.

Его шерсть опять была чуть влажной. И ей, Тьяне леди Айд, было очень хорошо стоять так, в этих очень надежных объятиях, хоть и да, все равно тревожно немного.

Но это пройдет…

Глава 30. Тайны явные и неявные

На следующий день после памятной беседы с экономкой леди Овертина, окликнув Тьяну, сказала:

— Я не перестаю удивляться, дорогая Тин. Как вы добились того, что Сайрани, говоря о вас, чуть ли не поет от восторга?

Здесь же был и его милость, он нежно держал супругу за руку. Видимо, до этого они только что мило беседовали друг с другом.

И вроде бы в самих словах Овертины не было ничего плохого, но их тон означал, что Тьяна сделала нечто ужасное.

— Я никак этого не добивалась, миледи, — она опустила взгляд, — но мы с эссиной родились почти по соседству. У нас много общего, и есть о чем поговорить.

— Много общего с Сайрани? — рассмеялась Овертина, — да вы раньше в глаза ее не видели. Мне кажется, что у вас есть амулет, вызывающий расположение людей. Ведь, не успев здесь появиться, вы уже поразили нас своими успехами, начав с лорда Валантена. Если так, Хойру надо проверить, нет ли там побочных свойств?

— У меня нет такого амулета, — тихо сказала Тьяна.

— Я слышал, моя дорогая, у некоторых женщин такой амулет с рождения растворен в крови, — весело заметил герцог, — оттого малейшие их усилия приносят прекрасные результаты.

Тьяна искоса взглянула на его милость — после слов герцогини ей было непонятно, хорошее имеет в виду герцог или плохое? Нет, кажется, на это раз он откровенно встал на сторону Тьяны, и в его взгляде, обращенном к жене, затаилось умело скрытое раздражение.

Его милость никогда не гневался, не выражал недовольство открыто — такой, видно, ему достался характер.