Жена на пробу, или Хозяйка проклятого замка (СИ)

К моменту, когда я заканчиваю возиться с пойманным созданием, у меня вспотел лоб и пересохло в горле. Я не пила уже сто лет. Сначала позабочусь о себе, а потом, так и быть, пойду искать лягушек питомцу, который слабенько колотится об стенку бадейки.

Выплескиваю остатки воды в котел, сыплю туда пару горстей риса и несу к костру. Вешаю на железный прут.

Затем, встав на колени перед очагом, раскладываю на очаге мох с щепками, а над ним формирую нестройную пирамидку из тонких лучинок, оставляя доступ к кучке мха. Вокруг трута раскидываю торф, который предварительно раскалываю булыжником на кусочки поменьше.

Затем кресалом и кремнем высекаю искры, воспламеняющие трут. Скоро разгоревшийся огонь перекидывается на торф. До ноздрей доносится густой земляной аромат с ноткой компоста. Он меня успокаивает. Ведь огонь — это возможность есть, пить и греться.

Тот факт, что получилось его развести, означает, что у меня появился ключ к выживанию.

Усаживаюсь перед очагом по-турецки и думаю, каков мой следующий ход.

По идее, я могу подмести двор или осмотреть стены. Надо понять, какие места в самом аварийном состоянии. Пока не найду способ их укрепить, стоит обходить их стороной. Еще хорошо бы сходить в кладовку и посмотреть, что там есть из запасов. Да и замок следует обойти. А то мне здесь жить ближайшую неделю. Надо где-то спать.

И потом… Вдруг здесь обитает кто-то еще?

Ерп ведь не мог оттащить от двери стул так, чтобы я не услышала.

Белка устраивается рядом перед огнем.

То ли замерзла, то ли просто стало одиноко.

Вскоре в моей голове раздается тоненький голос:

— Леди Виола, простите меня.

— Ладно. За что? — бормочу сонно.

— Я забыла вам сказать одну важную вещь.

— Какую? — спрашиваю, едва ворочая языком.

Только сейчас адреналин ушел, заставляя отяжелеть все мышцы. Веки свинцовые, а уж язык и вовсе стал чугунным.

— Просто… — продолжает белка. — Я тут вспомнила, что ерпы живут и охотятся стаями. То есть, возможно… Совсем скоро к нам пожалует его стая.

Глава 11

Сон моментально улетучивается, а тело исполняется бодрости. Пока слежу за танцем языков пламени в очаге и тяну к ним озябшие пальцы, усиленно размышляю.

Если за ерпом из колодца пожалует стая, будет плохо. Тогда мы не сможем пользоваться колодцем. А кухня без воды — это неудобно, что ни говори.

Нет, я, конечно, не растаю. Смогу носить воду из болота, к которому, надеюсь, здесь есть доступ. Но что помешает стае ерпов выпрыгнуть на меня из болота? На их территории я буду еще более уязвимой. Здесь, за толстыми стенами замка чувствую какую-никакую защиту.

Может, получится с ним как-то договориться?

— Ерпы умеют общаться с людьми? — спрашиваю Танию, виновато прижимающую к голове свои ушки.

В глазках грустинка. Видимо, переживает, что не предупредила меня заранее о возможной опасности.

— Ну-у… — тянет она. — Я знаю с нечистью только один способ общения.

— Какой? — с интересом на нее смотрю.

— Бежать так быстро, чтобы только пятки сверкали.

— Бейся или беги… — усмехаюсь. — Мне бы пригодилась другая альтернатива!

Подхожу к медной бадейке, в которой шевелится ерп. Оттуда доносится плеск и какое-то обиженное сопение. Мне вдруг становится его жалко.

Вот так пошел колобок на разведку.

Попал в плен. Прошел пытку обезвоживанием, но выжил. Наверно, теперь ему голодно и жутко одиноко. Со вздохом говорю:

— Ну что… Начнем с простого. Хочешь кушать?

— Он не умеет разговаривать — робко встревает белка. — Это же нечисть.

— Если бы это была нечисть, он бы как раз охотно общался с людьми. А, если это животное, хищник, выделяющий токсины, то будет тяжело с ним договориться, не зная его повадок… — пожав плечами, снова поворачиваюсь к бадейке. — Ну так что, колобок? Ты голодный?

В ответ сопение становится еще громче.

— Похоже, голодный. Тебя бы покормить… Пойду-ка в кладовку. Вдруг найду тебе что-нибудь вкусненькое вместо лягух?

Он снова сопит. Только уже по-другому. Недоверчиво что ли? На этой мысли себя одергиваю. Разве может быть сопение обиженным или недоверчивым? Почему я вообще думаю об этом хищнике в эмоциональном свете? Наверно, он свои токсины в воздух выпускает и у меня адекватность восприятия падает.

Пока в кладовке хожу и рассматриваю при свете свечи баночки, подытоживаю:

— Это все-таки животное, Тания. Вот бы узнать, что оно любит и чего боится…

— Любят? Никого ерпы не любят. Я слышала разговоры матушки и ее подруг о болотной нечисти. Как-то раз один ерп попался цапле, что сумела его клювом оглушить и унести к своему гнезду возле деревни. Сородичи пойманного ерпа проделали длиннющий путь, чтобы его освободить. Вот только это не любовь была, а инстинкт выживания. Их ведь, чем больше в стае, тем стая сильней. А боятся… — белка замолкает. — Да никого они не боятся.

Пока слушаю Танию, заново осматриваю кладовку и нахожу связку сушеной рыбы, висящую за полочками. Отрываю одну рыбеху, похожую на плотву, выхожу из хранилища и заталкиваю находку в щель под крышкой.

Через пол минуты к сопению добавляется чавканье. Надеюсь, ерпу мое угощение пришлось по вкусу!