Жена на пробу, или Хозяйка проклятого замка (СИ)

— Вы, госпожа, — бросает с упреком, — все равно с моими советами не считаетесь. Так зачем же меня спрашиваете? Чтобы посильнее уколоть?

Я бы пожалела бедную девочку, ставшую по воле рока белкой, но эта ее уязвимость сейчас так некстати! Глубоко вздохнув, уговариваю себя быть терпеливой.

— Ты обиделась, — говорю мягко, — и это понятно. Но все не так просто. Если я где-то не следую твоему мнению, то только потому, что приходится учитывать много других факторов. Не расстраивайся, ладно? Нам надо держаться вместе.

На мою примирительную тираду белка молчит.

А потом поворачивается хвостом и застывает с гордо поднятой головой. Похоже, ее всерьез задели мое недоверие по поводу горгулий. А это значит, разобраться в мытье посуды мне предстоит самой.

Снова оглядываюсь.

Будем считать, со сливом воды я разобралась.

Теперь остается найти, чем мыть посуду.

В ближайшем углу замечаю медное ведро с крышкой и корзину, тоже накрытую. Подхожу поближе и, подняв крышку над ведром, обнаруживаю светло-серый порошок.

Бросаю беглый взгляд на Танию. Хочу с ней посоветоваться по поводу найденной субстанции, но она по-прежнему сидит ко мне спиной. Дуется.

Закатываю глаза.

Дитя дитем!

Беру щепотку порошка и подношу к носу.

Пахнет сгоревшей древесиной. Тру порошок пальцами. Мягкая, легкая текстура. Когда легонько дую на пальцы, он тут же пылью разлетается по сторонам.

Нагибаюсь над ведром и поковырявшись в порошке, нахожу несколько маленьких угольков, которые и подтверждают, что передо мной находится древесная зола. Помню, в деревне, когда внезапно заканчивалось средство для мытья посуды, мы тарелки мыли золой.

Отлично.

Захлопываю ведро крышкой, и открываю корзину, стоящую рядом. В ней нахожу песок, который не сыпется в щели, потому что дно и стены корзины выстланы тканью.

Довольно улыбаюсь находке.

Понять предназначение песка проще пареной репы. Песок — хороший абразив для мытья посуды. Особенно, если еда успела прилипнуть к стенкам.

Кажется, пазл под названием «мытье посуды» в голове окончательно сложился.

Выбираю тряпку пошире с веревки и расстилаю ее на широком столе. Сюда я буду складывать помытую посуду.

Другую тряпку несу к бадейке. Наполняю медную бадейку водой из колодца, затем наполняю вторую. В первую кидаю пару горстей золы, двигаю к себе корзину с песком.

Подхожу к котелку. Выливаю кисельную жидкость от риса и чернослива в оловянный кувшин с крышкой, который раскопала в шкафу и помыла.

А остатки еды, осевшей на дно котла, перекладываю в специальный глиняный горшочек, предварительно мною помытый.

Отлично.

Когда проснусь, не придется тратить время на готовку еды.

Затем беру тарелку и ложку. Ополаскиваю их в чистой воде и раскладываю сушиться на стол. После этого берусь за котел. Опускаю его в бадейку с мутной от золы водой и принимаюсь отскребать его от еды. К счастью, хотя бы внутри котел довольно легко очищается. А вот снаружи он весь черный от копоти.

Меня эта копоть нервирует почему-то сильнее горгулий. Я привыкла к чистоте. Здесь уборки непочатый край, и поздно уже, но надо же с чего-то начинать!

Сыплю на тряпку золу и песок, а потом начинаю скоблить котелок от копоти. Совсем скоро сквозь черноту начинает просвечивать металл. Это придает сил. Начинаю драить еще усерднее.

Когда я уже взмокла от стараний, а правая рука начинает гудеть от резких, повторяющихся движений, мне начинает нравиться то, что я вижу.

У меня в руках блестящий от чистоты котел.

Как же приятно созерцать плоды своих стараний!

Пусть маленькие, но для меня весомые.

Ополоснув котел в водичке и перевернутым ставлю на стол.

Отхожу на шаг. Любуюсь блеском металла.

Затем полоскаю тряпку и, выжав, вешаю сушиться на веревку. Потом сливаю воду в желобок и ополаскиваю бадейки изнутри чистой водой. И… выдыхаю.

Уборка закончена.

Бросаю взгляд на белку. Та по-прежнему прячется от меня за своим пушистым хвостом.

— Ты можешь на ночь остаться здесь, Тания. А я пойду искать себе спальню.

Белка молчит.

— Тогда до встречи утром?

И снова тишина.

Пожимаю плечами и иду к шкафу. Перекладываю с полки в карман несколько свечей. Они мне пригодятся. Затем с горящей свечой в подсвечнике направляюсь к кухонной двери.

Выхожу наружу и хочу уже направиться на поиски спальни, как вдруг мой взгляд падает на царапины, оставленные на древесной поверхности двери, и увиденное заставляет меня тихо ахнуть.

Подношу к царапинам пламя свечи и внимательно рассматриваю. Я давно заметила эти отметины в двери, но мне почему-то казалось, что их оставили когти кошки. А сейчас понимаю, что кошке было бы непросто дотянуться до уровня моей груди.

И к тому же… Царапины такие широкие и глубокие, что ее лапка должна быть размером с мой кулак. Прикладываю к бороздкам ладонь.

В какой-то прострации смотрю, что по ширине они совпадают.

Не бывает же таких больших кошек?

Из глубины коридора до меня доносится тихий шорох, заставляя шустро юркнуть обратно в кухню.

Закрыв за собой дверь, бросаю испуганный взгляд на белку, которая, наконец-то, повернулась ко мне мордочкой.

— Теперь, госпожа, — раздается ее тонкий голосок в моей голове, — вы верите мне насчет горгулий?