Жена напоказ

Да конечно! Я громко фыркнула, загоняя Лабьета в угол, чтобы хорошенько отходить по спине тяжёлым поясом с кистями на концах. Пусть он и не человек, а при одном только взгляде на него можно было догадаться, что понимает он гораздо больше обычной псины. Может, ещё и писать умеет? Или у них с де Ламьером особая система общения?

Я замерла с поднятой рукой, оглушённая внезапным озарением. Вот же дознаватель подлый. Герцог с большой дороги! Не зря он оставил рядом со мной своего хвостатого сообщника. Собственное произнесённое незнакомым голосом имя, что пару раз дотягивалось до моего разума, вовсе не галлюцинации или обман слуха. И то внимание, с которым Ренельд порой смотрел на Лабьета, словно прислушивался… Всё сходится!

Неизвестно, насколько полное общение сложилось между герцогом и его псом, но что оно на некотором ментальном уровне явно есть – это несомненно. Теперь не выдать бы эту мысль шинакорну. Пусть считает, что я по-прежнему ни о чём не догадываюсь. Просто сотрясаю воздух.

– Да оставь ты его! – очень своевременно возмутилась Жеана. – Он, наверное, даже не понимает, чего ты так разозлилась.

Не понимает, как же!

Я всё же опустила руку с зажатым в ней поясом, и Лабьет, решив, что его помиловали, тут же расслабился. Шлёпнулся задом на пол и завилял хвостом. Это выглядело бы совсем умильно, если бы каждый раз, как он ударял им по ножке стула, тот не сдвигался бы с места. Пожалуй, этим хвостом он при желании мог бы легко меня прикончить. Вопрос о том, ядовитые ли на нём шипы, по-прежнему оставался для меня животрепещущим.

– Иди, – сурово велела я, указав Лабьету на дверь.

Но тот, похоже, решил изображать дурачка до последнего. А над больными людьми, то есть шинакорнами, как известно, даже смеяться грешно. Потому он и не шелохнулся. И что с таким делать? Как теперь вообще находиться с ним рядом? Придётся следить за каждым словом. На всякий случай.

– Нет, тебе точно нужно отдохнуть. – Целительница подошла и осторожно дотронулась до моего плеча. – Ты какая-то перенапряжённая. Потому и срываешься на бедном животном.

Бедный, ну да! Вон от съеденного сегодня кролика и самодовольства у него сейчас морда треснет!

– Да, ты права. – Я развернулась и пошла обратно. – Просто неприятности валятся на меня одна за другой. То этот бал. То виноградник… То ночью на меня напали… Хотели вытянуть светлую ауру – или что-то вроде того. Возможно, я не понимаю всех тонкостей.

– С ума сойти! – Глаза Жеаны округлились. – Почему ты? Как? А я ещё хотела спросить, почему пёс Ренельда де Ламьера вдруг оказался у тебя. Вот почему.

– Да-да, – разом подтвердила я все её возможные предположения. – Но, думаю, сейчас уже можно не беспокоиться.

– Это очень мило со стороны его светлости – отдать тебе в охрану не кого-нибудь, а собственного драгоценного шинакорна, – с ироничной подозрительностью заметила целительница. – Так что за тебя и правда можно не волноваться. Но знаешь, я всё-таки оставлю тебе адрес хорошего ауроправа. – Она вынула из саквояжа блокнот и быстро написала в нём пару строк – совершенно неразборчивым почерком. Чтобы понять записи одного врача, всегда нужен другой врач. – Но в общем с тобой всё хорошо. Так сказать, в целости и…

– Я поняла. Спасибо, – прервала я её нарочито бодрые заключения о моём здоровье и “целости”. – Выпьешь чаю?

– Нет-нет! Мне уже пора. У меня сегодня весь день забит. Но я не могла не выделить время для тебя.

– Пусть твой секретарь вышлет счёт.

– Перестань! – Целительница закатила глаза. – У тебя особый случай. Держи меня в курсе. А насчёт того загадочного мужчины, с которым ты проснулась после бала… – Она коротко прикусила губу и дёрнула бровями. – Он хоть красавчик?

Настал мой черёд изображать гримасу мучения.

– Так себе, – нарочито громко произнесла я. – Очень неприятный тип.

Жеана скептически хмыкнула.

– Главное, избавься от спящего заклятия. Иначе оно может сыграть с тобой злую шутку, – строго напомнила она.

И, проворно собравшись, скоро уехала, вновь оставив меня наедине с соглядатаем месье дознавателя. Того самого, который "так себе".

Я до самого вечера ждала, что с виноградника прибудут какие-то вести о том, как прошла проверка его жандармами. Но либо те не пожелали меня тревожить, либо решили сначала доложить старшему следователю, а затем уже что-то предпринимать. На сорванном листочке винограда я не заметила ровным счётом никаких изменений. Главное – не стало хуже. И раз уж завтра мне всё равно предстоит ехать в Жардин, то не лишним будет наведаться и в Санктур. Может, кто-то из преподавателей магической ботаники сможет чем-то мне помочь. А я, так уж и быть, рассмотрю кандидатуры адептов их кафедры на стипендию чуть внимательнее остальных.

Может, к счастью, Первородные решили дать мне небольшую передышку перед встречей с дознавателем. Мне даже хватило сил под вечер вернуться в погреб и всё же наложить сберегающее заклинание, после чего я почти окончательно успокоилась.