Жена нелегала

– Слушай, я член редакционного совета или кто? Значит, в этом качестве могу на всех летучках больших и малых присутствовать и выступать. Разве нет? Вот я этим и займусь! Я им такие разгоны поустраиваю! Да еще слух подпущу, что присматриваюсь, кого сократить можно без особого ущерба для производственного процесса. Ух и покрутятся они у меня! Не до интриг будет! А еще тебя буду каждый раз цитировать как величайшего газетного гуру. Для укрепления авторитета. Хотя он и так силен достаточно, твой авторитет. Зря ты думаешь, что они тебе легко замену найдут.

«Если только ты не найдешь», – вдруг подумал Данилин. Что-то ему в изложении Щелина не нравилось. Вроде бы все гладко и ладно. А вроде бы и посверкивает где-то в глубине некое двойное дно.

«А может, проблема во мне, может, я теперь профессиональный параноик, и ничего больше».

Какой-то внутренний голос все шептал Данилину: ехать не надо. Но он его заглушил, не дал ему широко развернуть свою параноидальную аргументацию.

– Ну все, договорились! – подвел итог Щелин. – Поезжай, Татьяна, небось, уже сердится, что тебя в субботу дома нет. Да еще если узнает, что ты уезжаешь на две недели… Может, с собой ее возьмешь?

«Прощупывает, кажется, хочет выяснить, что у меня дома творится», – подумал Данилин. А вслух сказал:

– Да нет, не поедет она, занята сейчас очень. Книжку сдает. «Влияние Шекспира на русскую драматическую традицию». Ты же помнишь, ты же сам ей с изданием помогал…

– Ах, ну да! Неужели она уже закончила? Шустра она у тебя… Ну да ладно, Володя тебя проводит.

Вот этот Володя с бычьей шеей, широченными плечами и тяжелым взглядом был границей между двумя мирами. В одном они только что разговаривали со Щелиным как равные, как товарищи и единомышленники. А в другом, в котором правил главный телохранитель Володя, Данилин в мгновение превращался в посетителя, в просителя, ну, может быть, разве что повышенной категории. Но все равно в простого смертного, покидающего обитель богов. Чтобы, может быть, никогда туда больше не вернуться. Кто ж его знает, с этими небожителями-то…

Володя был вежлив, но суров, молчалив и неприступен. Разговоров разговаривать не любил. Сказано проводить – значит, и провожаю. Все, значит, время ваше вышло и на охраняемой священной территории быть больше не имеете права.

«Тоже мне, жрец», – думал про себя Данилин, пока Володя то ли сопровождал, то ли выпроваживал его за территорию дачи.

По дороге домой Данилин опять угодил в аварию. Бывают же такие совпадения! На этот раз, правда, сильно побил машину. Хотя сам остался цел. И снова случилось нечто похожее. Только теперь не из подворотни, а из-за поворота резко выскочил автомобиль, «Волга» на этот раз. Водитель сбежал. «Волга» оказалась угнанной.

Весь вечер Данилин провел в милиции. Предложили ему и медицинскую помощь – гаишному следователю показалось, что у него сотрясение мозга. У Данилина действительно разболелась голова и слегка мутило. Но слушать советов следователя он не стал. Что-то совсем утратил он всякое доверие к людям этой профессии.

Машину отогнал, на ночь глядя, Михалычу, тот посмотрел, сказал: ремонта дней на десять. И на тысячи две баксов.

Две тысячи баксов страховка оплатит, подумал Данилин, а ближайшие десять дней я проведу в Англии. И улетел на следующее утро.

И он даже не слишком расстроился, когда обнаружил, что его шикарный кожаный портфель, Татьянин подарок к сорокалетию, куда-то исчез. Видно, стащили с заднего сиденья под шумок. Исчезло и письмо, с которого он так и не наделал копий. Жаль, конечно, красивого портфеля, и Таня, конечно, огорчится, но, по крайней мере, адрес Джули он знал уже наизусть.

В «Шереметьево» ехал на такси. Водитель был крутой профессионал. Машин по поводу холодного воскресного утра было совсем мало, и доехали они быстро и без всяких приключений. Никаких вам обезумевших «Тойот» и «Волг» без тормозов. Красота.