Жена-попаданка для графа Зотова

Пёс бежал по пыльной дороге с высунутым языком, догоняя наш обоз.

— Вот неугомонный! Сбежал! — граф скакал на лошади чуть впереди и обернулся на мой возглас.

— Теперь-то вы разрешите оставить его в Дивном? — довольно улыбалась я мужу.

— Под вашу ответственность, Софья Андриановна, — строго ответил граф. — Пусть теперь бежит за нами, если сил хватит.

Я неуверенно поджала губы. А что, если не хватит? Но неожиданно Гор прямо с разбегу запрыгнул в открытую грузовую повозку, которая плелась за нашим дормезом. Он чуть не упал, но смог зацепиться и из последних сил вскарабкался наверх, устроившись на каком-то сундуке. Пёс тяжело дышал, но счастливое выражение его морды растрогало меня. Какой же он молодец! Настоящий борец!

— Вот же хитрюга. Словно приворожили вы его к себе, — покачал головой граф и повернулся к кучеру. — Онисим, поехали через деревню, заедем к старосте!

— Хорошо, барин! — радостно отозвался мужчина на козлах.

Я облегчённо вздохнула, прикрыв окно. На моих губах сияла довольная улыбка.

Глава 18. В деревне

В деревню мы прибыли где-то через час. От постоянной тряски меня немного укачало, и я радовалась предстоящей остановке и отдыху.

Наш обоз въехал на широкую улицу, которая тянулась на десятки дворов. Лай собак ещё издалека оповестил жителей, что прибыли гости. Гораций с удовольствием отвечал сородичам, лёжа на сундуке и внося ещё больше сумятицы. Босоногая детвора в рубахах высыпала на улицу, с интересом разглядывая проезжающую карету.

— Барин! Барин приехал! — кричали они невпопад, следуя за обозом.

Я с удивлением смотрела на их чумазые загорелые лица и счастливые улыбки. Взрослые, пожилые мужчины и женщины, услышав крики, тоже начали выходить из дворов. Молодые, видимо, в это время работали в поле.

— Зачем мы приехали сюда? — брезгливо сморщила нос Александра Антоновна. — Константин мог бы съездить один. Или вообще вызвать старосту в усадьбу.

— Может, срочное дело, — пожала я плечами, разглядывая небольшие деревянные дома, крыши которых были покрыты соломой, а в загонах гуляли жеребята с лошадьми, козы или телята.

— Ой, коровки, — заулыбалась Маша, прильнув к окну. — Какие они милые.

— Грязные и вонючие, — проворчала тётушка графа, достав платок из ридикюля, и прикрыла им нос.

Карета остановилась возле большого двора со множеством построек. Граф спешился, и ему навстречу вышел дородный мужик с густой чёрной бородой, в косоворотке, штанах и лаптях. Он низко поклонился Константину, сняв шапку.

— Рады видеть вас, барин, — пробасил мужик. — Давненько вас не было.

— Здравствуй, Никодим, — сдержанно ответил граф. — Мы проездом. Хотел узнать, как дела в деревне и есть ли что-то срочное для меня.

— Так вы в Дивное едете? — удивился крестьянин, уставившись на карету и две повозки с вещами. — На лето? Как хорошо-то…

— Пока да, а там видно будет, — неопределённо пожал плечами мой муж. — Хотел познакомить вас с супругой своей.

— Вы обвенчались? Радость-то какая! Меланья! — заорал староста. — Поди сюды! Барин наш приехал! Жену молодую привёз!

Пока мужик звал хозяйку, граф подошёл к карете и открыл дверцу.

— Вас ждут, — и протянул мне руку.

Волнение охватило меня: я помнила о том, что староста, скорее всего, узнает меня. За мной последовала и матушка.

— Моя супруга Софья Андриановна, — представил меня граф старосте.

— Господи, барыня! — перекрестился вдруг мужик, взглянув на меня. Его лицо вытянулось, как только он заметил за моей спиной матушку, и он бухнулся на колени. — Екатерина Николаевна, вы ли это?

— Никодим, здравствуй, — спокойно произнесла женщина, хотя я видела, с каким трудом ей далась эта невозмутимость. — Вставай, не перед иконой в храме кланяешься.

— Как же это? — растерянно смотрел староста то на меня, то на матушку. — Барин, вы женились на юной барышне Паташевой?

— Да, Никодим, так и есть, — муж чуть улыбнулся крепостному. — Хозяйкой поместья будет теперь моя супруга.

— Меланья! Да где же ты? — снова заорал мужик, вставая с колен.

Вдруг со стороны избы донёсся истошный женский вопль.

— Кто это? — нахмурился граф, посмотрев на дом.

— Сноха моя мучается, — скривился мужчина, — ночью рожать вздумала и никак не разродится. Первый у неё ребёночек-то, тяжко идёт.

— А что же повитуха? — напрягся Константин, нахмурившись ещё больше. — Вызвали?

— Да ну её! — махнул староста. — Старая и слепая стала Фёкла, никто уж не зовёт её. Учила она дочь свою, учила, да толку никакого, только деток калечит. Мы уж сами как-нибудь. Бабоньки мои знающие, кто рожал уже, помогут ей.

— Что значит сами? — удивилась я. Снова раздался крик. — Ведите меня скорее к ней!

Я шагнула к крыльцу, но меня остановил граф, ухватив за плечо.

— Зачем? Вы же медсестра-травница.

— Хуже точно не сделаю, — упрямо поджала я губы, и граф отпустил меня.

— Никодим, веди нас в дом, — сухо произнёс мой муж.