Жена тёмного князя 2 (СИ)

Гришка наклонил голову, слушая мои посулы. В глазах появился интерес. Но он продолжал одной рукой держатся за Мишкины штаны.

- А ты дашь погладить Пузика? - спросил он тоненьким, дрожащим от холода или от страха голоском.

- Конечно, - тряхнула я головой и улыбнулась. - Но утром. Сейчас Пузик на охоте и ловит мышей.

Мальчик шагнул вперед и замер:

- Псицы не едят мышей, - склонил он голову, улыбнулся...

Тоненький, в старой стеганной курточке, из которой давно вырос. В коротеньких брючках, отчего голые щиколотки, посиневшие от ночного холода, казались еще более худыми. Великоватые ботинки-ходоки, сплетенные из бересты и надетые на босу ногу, усиливали впечатление. Похоже, отставной некромант бедствовал... Хотя старался... Одежда у мальчика выглядела очень опрятной и чистой.

- Не едят, - согласилась я, - но ты, Гришка, мышкам об этом не говори. Они узнают, что Пузик с ними просто в догонялки играет, вернуться и слопают все ириски из пузыря. И нам с тобой не оставят.

Мальчишка рассмеялся и, наконец-то, отпустив, Мишкину штанину, шагнул ко мне. Я обняла худенькое, замерзшее тельце. Прижала к себе. Гришка обхватил меня за шею тоненькими ручонками и зашептал на ушко:

- Тетя Ася, а мой папка сказал, что ты очень добрая. Как моя мамка... И не станешь меня бить, как тетка Прошка Лешку своего... У него тоже мамка умерла, - поделился со мной, - и он у чужой тети живет.

- Не стану, - прошептала я, чувствуя на глазах непрошенные слезы.

Я подняла на руки мальчишку... Сколько ему лет, я не знала. У меня не было своих детей, а с чужими я не проводила столько времени, чтобы по внешнему виду определять возраст. Но по моим ощущениям Гришке три-четыре года. Или пять...

Я занесла в дом ребенка и сняла с него старую курточку на рыбьем меху, ходоки... ножки оказались обернуты портянками, которые не увидела в предрассветной темноте. Усадила за стол...

Гришка с любопытством оглядывался по сторонам. Я зажгла свечу и взялась подтапливать печку. Дрова, которые я подбросила ночью, прогорели. Не успела я закончить, как снаружи послышался шум, дверь с грохотом распахнулась, и в нашу тесную комнатку, вошли мужчины, на руках которых лежал пожилой, грузный дядька...

- Папка! - ахнул малыш, спрыгнул со скамьи и бросился к родителю.

- Тише, - еле успела остановить его. И подняв ребенка на руки, принялась командовать. - Сюда несите, - откинула одеяло с постели, - укладывайте головой на подушку... Вот так... Видишь, Гриша, с твоим папкой все хорошо. Сейчас он отдохнет и утром будет, как новенький.

Молчаливые тени в плащах и капюшонах сделали свое дело и ушли. Я поправила подушку, одеяло... Гришка сразу, как отца уложили, сполз с меня и прилег рядом родителем, с беспокойством заглядывая в закрытые глаза.

- Папка, - жалобно позвал он. Но некромант не шелохнулся. - Папка...

Я вздохнула... Во дворе раздавались голоса. Мишка прощался с нашими неведомыми помощниками. Сейчас он тоже зайдет домой голодный и уставший... И Гришку, Мишку надо накормить. А потом уложить спать. Обоих. И, может быть, поспать самой.

Каша на козьем молоке из какарушек была готова еще с вечера. Я занесла горшок из хладника, разогрела и накормила мальчишек. Мишка, сидел за столом и клевал носом, иногда роняя голову. Даже бутерброд из лепешки с куском копченой зайчатины, не воодушевил его. Хотя обычно отсутствием аппетита Мишка не страдал. Гришка сидел с ним рядом и аккуратно жевал свою порцию, запивая козьим молоком.

- Миш, - позвала я друга, - иди ложись, отдохни.

Мишка помотал головой. А потом поднял на меня затуманенный усталостью взгляд:

- Нет, Ась. Мешки надо разобрать и занести в кладовую. Там мука, крупы и овощи. Надо еще короба сделать из бересты, чтоб хранить...

- Ложись, - улыбнулась я, - отдыхай. Я короба сделаю. У меня уже неплохо получается. А как встанешь, так перенесешь. Идет?

Мишка чуть-чуть подумал и согласился:

- Идет.

- И Гришку с собой уложи, - кивнула я на мальчишку.

- Нет, - малыш отвлекся от еды и зевнул, - я буду спать с папкой!

Через несколько минут все разошлись по местам. Мишка захрапел через секунду едва добрел до постели, Гришка устроился рядом с отцом, уткнувшись в подмышку. Я лежала в кровати, закрыв глаза и пытаясь поспать. Но сон не шел. Тревога за Бориса была слишком сильной.

В конце-концов, я не выдержала и решила, что лучше отвлечь себя работой. Тем более, чтобы смастерить берестяные короба для хранения овощей, надо еще собрать кору. Все запасы я вчера извела на туески для сгущенного сока молочного дерева. За последние две недели я кратно увеличила сбор, и посуды не хватало.

За берестой я отправилась едва взошло солнце. Работа эта была непростая, поэтому вернулась я к обеду. Бересты набрала столько, что еле дотащила. Хуже всего, что березовая роща, росла далеко, и обычно мы ходили туда с Мишкой, который брал на себя всю тяжесть доставки материала.