Жена тёмного князя 2 (СИ)

Утро сегодня выдалось прохладным. Мне пришлось накинуть курточку, а Гришку вынести во двор, завернув в одеяло. Его одежонка слишком ветхая, чтобы согреть... Надо будет купить Гришке новую одежду. И Мишка сам еще ребенок, как ему доверить мальчишку? Нет... Если мальчик останется без отца, я сама за ним присмотрю.

Эта мысль была такой неожиданной, что на секунду я растерялась, бездумно глядя на закипевшее козье молоко...

- Тетя, - окликнул меня Гришка, - молоко убегает!

Я так же резко отмерла и принялась засыпать дробленые какарушки в кипящее молоко, помешивая варево длинной ложкой. Видимо, именно так действует пресловутый материнский инстинкт, о котором в моем мире ведется столько споров. А иначе отчего бы в моей голове появились мысли, что я, не имея ни опыта, ни знаний, смогу воспитать ребенка лучше, чем собственный отец?

Я потрясла головой, словно пыталась вытрясти из нее все мысли. Но они никуда не делись.

После завтрака мы с Гришкой отправились проверять силки и на реку за рыбой. Чтобы ребенок не замерз, я распотрошила свой гардероб. И неважно, что носки пришлось натянуть до колен, а свитер подвязать на поясе, чтобы подол не волочился по земле. Зато тепло.

Правый и Левая отнеслись к ребенку настороженно, с некоторой опаской. Они крутились рядом с ним на расстоянии вытянутой руки, но погладить себя не давали.

За два дня в силки попало шесть зомби-зайцев. Мне пришлось вернуться с добычей домой, оставив Гришку на берегу под присмотром гурлинок. Я боялась, что с ребенком что-то случится, и бежала всю дорогу, задыхаясь и обливаясь потом. Примчалась домой, швырнула зайцев на столик у очага, вместо того, чтобы аккуратно подвесить на ветку, которую приспособили для свежевания тушек. И полетала обратно.

Воображение рисовало картины одна страшнее другой... Я успела придумать, что Гришка полезет в воду, утонет, что на него нападет злобная нежить и даже, что Правый и Левая причинят ему вред. Но все оказалось не так. В мое отсутствие эти трое подружились. И на берегу я увидела совершенно прелестную картину: гурлинки лежали рядом с мальчиком, положив головы на колени, а он гладил длинные шеи и о чем-то с ними говорил...

Гришка-младший оказался спокойным ребенком. Он не капризничал, не хулиганил, не кричал и не устраивал истерики, если приходилось делать то, что ему не нравилось. Большую часть времени он тихо играл около дома вместе с гурлинками, козлятами и Пузиком, который перешел на дневной образ жизни. Вообще, с псицем у них установились особенно доверительные отношения. Гришка просто обожал Пузика, и тот отвечал тем же. Они даже спали вместе на детской кровати, которую сколотил Мишка, сняв еще пару полок в кладовке.

Лучше, конечно, было бы сделать доски из бревен, которые Мишка высушил магией и подготовил для распила. Но одному работать продольной пилой невозможно, у меня не хватало сил, чтобы помочь Мишке, а Борис на несколько недель выпал из жизни, занимаясь спасением Григория...

Каждый вечер он закачивал в отставного некроманта огромное количество темной магии, чтобы заполнить дыру. Борис опустошал себя до донышка, и поле сеанса лечения сам выглядел не лучше Гришки-старшего. Все попытки отложить подпитку тьмой хотя бы на несколько часов вызывали резкое ухудшение состояния пациента. Точно так же не получалось придержать хоть немного энергии, чтобы не свалиться самому... Проклятая «дыра» требовала все без остатка.

Уход за обессиленными некромантами лег на мои плечи, благо опыт выхаживания лежащих пациентов у меня был. Мишка, конечно же, помогал мне, и я не надрывалась, ворочая тяжелые тела. Но с остальным я справлялась самостоятельно.

Поскольку учебу и вылазки в Пределы Жизни пришлось отложить, Мишка взял на себя охоту и рыбалку, освободив мне половину дня. Я тратила это время с пользой: холода становились все ближе, и я взялась плести циновки из тростника, которыми можно было бы прикрыть земляной пол в доме. Попутно сшила из старой одежды Бориса пару штанов и рубах для Гришки-младшего, и перешила куртку, которую мы нашли здесь, в пещере и в которой сама проходила всю весну. Это оказалось несложно, хотя трудоемко. Пришлось распаривать старую куртку полностью, уменьшать детали и сшивать вручную. Но получилось здорово.

Гришке так нравились обновки, что он полдня проторчал у омута, разглядывая отражение в воде. Нерешенным остался вопрос с обувью. Тачать сапоги не умели ни я, ни Мишка. Но я вышла из положения, собрав из заячьих шкурок меховые сапожки, поверх которых Гришка надевал свои берестяные ботинки-ходоки. От сырости они не спасали, но осень в этом году выдалась сухая и солнечная.

С каждым днем становилось ощутимо холоднее. Листья опали, а по утрам на лужах появлялись тонкие стеклышки льда. Пузик стал толстым и ленивым, он готовился впасть в спячку до весны. Я так привыкла считать псица собакой и была удивлена тем, что он родственник медведя. И точно так же, как его старший брат, проводит холодное время года в теплой берлоге.