Женись на мне (сборник)

Женщину звали Татьяна. Она была полноватой и рослой шатенкой. Ко всему миру – к морю, к солнцу, к мужу, к ребенку – она всегда повертывалась спиной. В какой бы час дня они ни появлялись на пляже, она всегда ложилась чуть в стороне на живот и располагалась так, чтобы никого не видеть. Возле себя она аккуратно раскладывала пачку сигарет, бутылку пива, газеты и романы, которые читала во множестве. Какое-то время она лежала, закрыв глаза, подставив спину солнцу, потом погружалась в чтение, и никакая сила не могла вытащить ее из выдуманного мира на свет божий. Фруктами, полотенцами, кремами для загара, а также ребенком заведовал муж. Он выглядел молодо, не более тридцати. С утра до вечера, во всяком случае, в то время, когда они были на пляже, он играл с мальчиком, купал его, вытирал, кормил с ложечки, протирал ему глазки, затыкал ваткой уши, чтобы не попадала морская вода, в общем, как сложилось впечатление у наблюдающих, матерью в этой семье, без сомнения, был он. Звали его Сергей.

Наблюдающих было двое. Может быть, что вполне вероятно, эту тройку видели и другие любители укромных уголков, но большинству людей было неприятно зрелище этой семьи. Люди, приехавшие на юг отдыхать, не любили огорчать себя неприятными эмоциями. Они, как правило, торопясь, проходили. Редкие прохожие не опускали глаза. А эти двое тайком, чтоб никто не заметил, жадно наблюдали за тройкой.

Ребенок совсем не боялся моря. Привыкший к доброте своего замкнутого мирка, он не понимал, что от моря может исходить опасность. На плохо гнущихся ногах он ковылял к воде и, добравшись до теплых волн, беспорядочно колотил по ним руками и ногами. Волны подхватывали его легкое тело и, подбрасывая, качали его, выносили на берег, а затем, отходя, с шумом, плеском, вместе с галькой и ракушками, обрывками зеленых водорослей несли назад в глубину. Ребенок смеялся. Отец находился то возле него, то на берегу. Но в общем, там было мелко. Когда подходило время, отец выхватывал сына из волн, растирал и усаживал возле себя. Ребенок не мог играть. Его блуждающий взгляд не останавливался ни на корабликах, ни на машинках, что были в руках у других детей. Он не слышал рассказов, как не слышал шума прибоя и голоса матери. Ведь он не мог слышать, и никакой звук не отвлекал его сознание посторонними признаками внешнего мира. Также он равнодушно наблюдал, как отец складывает для него пирамидки из камней. Однообразные действия рук отца его утомляли, он начинал зевать и вскоре засыпал. Большая голова его, как на ниточке, быстро падала на грудь, и наблюдающим казалось, что, не подхвати сейчас кто-нибудь ребенка, он упадет, стукнувшись о камни, и, когда его поднимут, безумное лицо его будет в крови. Но отец всегда успевал подхватить ребенка. Он укладывал дитя на резиновый надувной матрац, прикрывал полотенцем и усаживался настороже рядом. Ребенок спал долго, а отец все сидел неподвижно возле него и смотрел в море.

Та, вторая пара, пока ребенок спал, уходила в пляжное кафе. Пара столиков, разноцветные пластмассовые стулья, стойка бара, складной полосатый тент – это и было кафе. Жена всегда занимала место поближе к парапету тротуара. Муж приносил ей коктейль и погружался в газету. Жена накидывала на плечи полотенце, надевала солнечные очки, закрывала глаза и сидела, думая о чем-то своем, пока ласковая рука не дотрагивалась до ее колена.

– Не хочешь поплавать?

– Пойдем.

Татьяна, мать мальчика, тоже любила купаться. Независимо от того, спал ее ребенок или не спал, она вдруг откидывала от себя книжку, на короткое время прикладывалась к бутылке с пивом, шумно вставала и шла по пляжу довольно далеко вправо. У мола, возле которого они постоянно сидели, волны всегда были больше. Видимо, ветер гнал их с моря под некоторым углом, и, встречая на пути каменную преграду, волны сердились и с силой ударялись о ее замшелый бок, поднимая волнение и муть со дна. Те, кто любил качаться и подпрыгивать на волнах, как раз из-за этого и перемещались на этот край пляжа. Даже закрыв глаза, можно было с легкостью определить, когда волна шла особенно большая. Уханье и визг тогда достигали предела, вслед за ними следовали рокот и шум, и в подтверждение того, что вы не ошиблись, в лицо летели последыши этого маленького шторма – мелкие брызги волны.

Татьяна не любила подпрыгивать на волнах. Она уходила подальше вправо и плыла вдоль берега, где было не особенно мелко, но и не глубоко. Не достигая большой волны, она выходила на берег, снова шла вправо и повторяла заплыв несколько раз. Сергей же почти не купался.