Жениться за 30 дней, или Замуж по-быстрому

— И, думаю, твоя помощь мне не понадобится, — я заметила рояль и дала знак работникам сцены, что он мне понадобится. Площадка была модульной и управлялась системой рычагов. Дернув за один, работники сцены придвинули ко мне прекрасный инструмент, выполненный из хрусталя. Мужчины установили микрофон, чтобы освободить мои руки. Кивнула им и еще раз улыбнулась публике, расположившись на танкетке:

— Это новая песня и вы будете первыми, кто ее услышит.

Что ж, Макнамара. Я покажу тебе, на что способна певичка и чего ты лишился.

Первые аккорды взяла нерешительно, пробуя инструмент, звучание, примеряясь к силе нажима. Затем чуть смелее, повторила вступление несколько раз, чтобы отринуть сомнения и окончательно освоиться. После этого, закрыв глаза, начала петь. Грустная песня о любви и боли, написанная мною в самолете, лилась легко и непринужденно. Словно я не первый раз исполняла ее перед многотысячной аудиторией, а как будто сидела лунной ночью на берегу реки и под шепот волн и едва различимый серебристый звон таинственных звезд, изливала свою боль небесам. Закрыв глаза, думала об отце, который в эту минуту лежит на операционном столе и борется за жизнь. От слез голос немного дрогнул, но это не испортило исполнение, а лишь придало ему изюминку. Отбросила мысли, поскольку могла скатиться в истерику и не закончить песню. Артист должен думать не только о себе, он должен работать и отрабатывать от первой ноты до финального аккорда.

Когда закончила припев и начала второй куплет, в удивлении обернулась на оркестр, поскольку скрипачи, уловив простую, в общем-то, мелодию, поддержали меня. Затем вступили мягкие ударные, подчеркивая индивидуальность песни, но не перетягивая внимание на себя. Подключился и звукорежиссер, который наложил на мой голос несколько эффектов, а на тянущихся нотах добавил мягкого эха, в результате чего голос лился, как свежий весенний ручеек, наполняя силой и чистотой звучания весь концертный зал. Я время от времени смотрела на зрителей, затаивших дыхание. На их ресницах дрожали слезы, так же, как и на моих. Они чувствовали искренность, боль и страдание, испытывали светлую грусть и удовольствие от моего исполнения. От восторга мурашки пошли по телу. Когда дошла до вокализа, хотела, как привыкла, пройтись по нижним нотам, но, обернувшись на Райана, в растерянности замершего посреди сцены и глядевшего на меня как нашкодивший щенок, решила поступить вопреки даже самой себе. Поднялась и, взяв микрофон в руки, вышла на авансцену. Мое место тут же занял Макнамара. Я прекрасно помнила его идеальный музыкальный слух. Он безошибочно продолжил мелодию, что я играла, в то время как, осмелившись, я вложила в финальные ноты всю силу и мощь голоса, взяв так высоко, как только могла, превзойдя саму себя, выплеснув эмоции, что рвали изнутри в клочья.

Музыка стихла, а я, вместе с пятнадцатью тысячами зрителей, замерла, испытывая бешеный восторг. Ладонь дрожала, протянутая к небу, а из закрытых глаз скатились слезы. Поднимать ресницы было страшно. А что, если им не понравилось? А что, если это провал? Если… Но поток начинающейся паники был сметен последовавшей лавиной аплодисментов. Я даже глаза распахнула, чтобы убедиться, что у меня нет слуховых галлюцинаций. Зрители повскакивали с мест, вытирая со щек слезы, обнимаясь, выкрикивая мое имя, срываясь на визг и хлопая, хлопая, хлопая… Овации не затихали. Кто-то кричал «на бис», а затем толпа принялась скандировать мое имя. Мне казалось, от восторга и бешеной энергетики зала я захлебнусь и потеряю равновесие. «Ли-ра, Ли-ра», — кричали зрители, а я, закрыв ладошками лицо, смеялась или плакала, едва не теряя сознание. Макнамара, воспользовавшись моментом, подошел ко мне и, хозяйским движением стянув парик, выкинул его в сторону. Золотистые локоны тут же рассыпались по плечам. Мужчина заключил мое лицо в ладошки и в прямом эфире, на глазах тысяч зрителей… поцеловал. Наверное, на эмоциях, я ответила на поцелуй, прижавшись к Райану, как к самому родному человеку, не стесняясь, но, когда наши глаза встретились, сознание вернулось в реальность. Передо мной человек, разбивший мне сердце. Который хотел меня унизить. Который не давал шанса раскрыться, а надеялся, что я опозорюсь перед многомиллионной аудиторией. Глупо надеяться, что он изменится. Станет таким, каким хочется мне. Ломать мужчину и перевоспитывать? Это невозможно…

Слезы моментально наполнили глаза и, оттолкнув Макнамару, я бросилась со сцены. Бежала, не разбирая дороги, приняв твердое решение, что возьму такси и уеду в аэропорт, а оттуда в Германию. Все. Я больше так не могу. На этом мое участие в турне завершено!

Петляя по коридорам закулисья, не понимая, куда бегу, путаясь в эмоциях, я натолкнулась на Клода. Мужчина поймал меня, крепко схватив за плечи, не позволяя вырваться и убежать от разговора.