Жениться за 30 дней, или Замуж по-быстрому

Отпустив доктора, родительница отвела меня к сиденьям, подальше от других посетителей и передала слова доктора. Первая операция прошла успешно, но опухоль дала метастазы в спинной мозг. Доктора могут попробовать провести еще одну операцию, но метастаз слишком много и они обвивают нервные волокна. Высок риск смерти на операционном столе или полной инвалидности. Шок от услышанного ударил по голове тяжелым молотом. Казалось, я оглохла и ослепла на несколько минут. Что происходило вокруг — не понимала. Что дальше говорила мама — не слышала. Сидела, ворочая в руках кружку с горячим напитком и не могла осознать происходящее, принять реальность. Когда мама с силой потрясла меня за плечи, подняла на нее недоумевающий взгляд:

— Ли-р-а-а, — раздалось как в замедленной кинопленке. Я хлопала ресницами и, наконец, собравшись с мыслями, спросила:

— Что ты думаешь делать?

— Подождать. Ромул должен прийти в себя. Это решение должен принять он. А я поддержу, каким бы оно ни было.

— Сколько стоит вторая операция?

— Не думай сейчас об этом…

— Мама. Мы осилим ее?

— У нас есть кое-какие сбережения. Мы ведь тоже копили…

— Я спрашиваю, мы ее осилим? — повысила голос. Мама отвела взгляд. Понятно. Денег на операцию не хватит, а это значит, что пришла пора усмирить гордость и обратиться-таки за помощью к Клоду. — Понятно. Значит, нужно обратиться к…

— Подождем, дорогая. Дадим папе шанс.

— Что значит, дадим шанс? Если он откажется от операции, ты с этим смиришься?

— Дорогая, я лучше проживу с ним еще год, чем потеряю прямо здесь и сейчас…

— Как ты можешь так говорить?

— А ты бы как поступила? — мама впервые повысила голос и я ответила почти криком.

— За любимого я бы боролась до конца!

— Правда? И почему же не борешься сейчас?

Мы остановились лишь тогда, когда поняли, что на нас смотрят другие посетители и персонал. Все вокруг замерли и, округлив глаза, смотрели на нас. Мама взяла меня под руку, отвела обратно в комнату для родственников и усадила на диван, давая время остыть и подумать. Какое право я имею кричать на нее? Ей сейчас в разы хуже, чем мне. К тому же, справедливость ее слов неприятно ранила. Нельзя отрицать чувства к Райану, но я предпочла сдаться и уйти, чем бороться, как это делают другие девушки.

— Это разные вещи, — успокоившись и сделав глоток уже остывшего кофе, подавленным голосом произнесла я. Остывший кофе… А Райан может одним лишь касанием сделать его горячим.

— Я так не думаю. Любовь одинакова. И поведение одинаково. Ты либо борешься, либо сдаешься. И, если ты предпочла сдаться, то я предпочту поддержать выбор любимого человека. Если он решится на операцию — я буду с ним до конца, если нет — переубеждать не стану, и мы проживем отпущенное господом время как никогда. В мире, любви и согласии. Это будет нашим лучшим временем. Уж я постараюсь.

— Прости, — стерев слезу, наконец, нашла силы для извинения. — Прости меня, я не имела права на тебя кричать.

— Мы обе волнуемся. Нервный срыв — это нормально…

Тем не менее, я не считала свое поведение нормальным. Вообще, поведение в турне, в больнице с мамой — все требовало критического анализа и осмысления, но, увы, для этого не было моральных сил, ведь выводы, даже первые и поверхностные, заставляли меня устыдиться.

* * *

Райан уже сидел в гримерке и готовился к концерту, отрабатывая вокализ одной из новых песен, когда пришел Клод.

— Наконец-то явился! Я думал, ты в обход клятвы верности решил вернуться домой, к жене.

— Поверьте, я рассматривал такой вариант, ваша светлость, — невесело заметил мужчина, по привычке заложив руки за спину. Макнамара тут же понял, что веселость и ирония не уместны. Он отложил свои занятия, отошел от зеркала и внимательно посмотрел на друга. Клод обращался к Райану «ваша светлость» в исключительных случаях, когда пропасть между мужчинами достигала непостижимых размеров.

— Что произошло? Где ты был все это время?

— Размышлял над случившимся в последние дни и пришел к нескольким выводам.

— Внимательно тебя слушаю, — расположившись на диване и закинув ногу на ногу, блондин и правда насторожился. Клод никогда не набивал себе цену и уж тем более, никогда не исчезал надолго. Это означало, что причина для подобного поведения крайне серьезная.

— Во-первых, — степенно начал мужчина, — вы некрасиво поступили с Лирой.

— Но, я же не знал, что она и есть Клодин!

— А какая разница? Ваш поступок был низким и недостойным ни титула князя, ни звания верховного мага! Даже как обычный мужчина вы поступили подло, — Макнамара вскинул брови, но не перебивал. — И не списывайте на проклятье! Оно превращает вас в сексуально озабоченное животное, но не заставляет совершать гнусности. Я готов закрывать глаза на ваши похождения, поскольку они помогают снять приступ безумия, но я ни за что не стану служить подлому человеку, унижающему женщин!

— Она первая начала, — попытался оправдаться блондин.